никчёмностью, а пьяные выходки сына приводили в бешенство.
– Отец на Вятке воеводит, муж в Сибири! Алёшенька один мне опора!
– А брат у Петровича? – царь посмотрел на Гагарина-старшего. – Василий, да? Ты с ним Тверецкий канал строил.
– Василий мне двоюродный, он помер тому уже три года, – печально сообщил князь Гагарин. – А Иван, родной брат, ещё раньше помер.
Вид у Матвея Петровича стал смиренный и скорбный, Гагарин достал большой платок и промокнул глаза – якобы от слёз по брату, но в уме Матвей Петрович лихорадочно соображал, как вернуть весёлость Петра. Царь – бич божий, ему Лёшку на всю жизнь наказать – раз плюнуть. Матвей Петрович перепугался за сына, такого тощенького, строптивого, беззащитного…
Пётр вскочил, шагнул к стоящему Алексею, ладонью отвёл ему со лба волосы, высыпавшиеся из перевязки косицы, и начал разглядывать лицо. Алексей запрокинул голову, глядя в страшные совиные глаза государя.
– Дурак он, – сделал вывод Пётр.
– Дозволь отлучиться, – тяжело дыша, тихо попросил Матвей Петрович.
– Заодно водки мне принеси.
Матвей Петрович, утираясь платком, быстро вышел.
Пётр повалился обратно в кресло, закинул ногу на ногу и нервно качал носком башмака. Алексей Гагарин по-прежнему стоял, будто на суде.
– Может, женить его, мать? – спросил Пётр у Евдокии Степановны. О чём ещё ему с бабой-то говорить? – Женатый образумится.
– Добро бы, государь! – слезливо обрадовалась Евдокия Степановна.
– У Петьки Шафирова баронеска на выданье.
– Не хочу на жидовке, – глухо пробурчал Лёшка.
Лицо у Петра пошло багровыми пятнами.
– Да жидовки-то, Лёшенька, поумнее наших русских акулин! – пылко набросилась на сына Евдокия Степановна.
Пётр взорвался бы, но тут вовремя вернулся Матвей Петрович. Он нёс ларец Касыма. В Тобольске Матвей Петрович и не думал отдавать золото курганов царю, однако сейчас надо было спасать непутёвого Лёшку. Матвей Петрович с поклоном поставил ларец на низенький столик возле Петра.
– Вот привёз тебе забаву из Сибири, – скромно сказал Гагарин.
Пётр пренебрежительно откинул крышку ларца пальцем и выпрямился.
– Ох ты! – изумлённо сказал он.
Он сунул ручищу в ларец и вытащил в горсти три золотые бляхи.
– Откуда сии куриозы?
– Из курганов по Тоболу.
– Погоди!
Пётр вскочил и быстрым шагом выбежал из гостиной.
– Куда он? – шёпотом спросила Евдокия Степановна.
– Балда ты! – отчаянно, но почти беззвучно крикнул Матвей Петрович сыну, не обращая внимания на жену. – Почто с царевичем дружишь?
– Царевич царём будет, – непокорно ответил Алексей.
– Вот когда будет, тогда и дружи! Убирайся, Лёшка, отсюда от греха подальше! Дашка, и ты убирайся!
Пётр вернулся
