государством, Коллодий скучал по отцу, Артисилею и Клеону, вспоминал родной дом, знакомые улочки. Он страстно молил богов о помощи и защите для афинян, желая поражения врагам своей родины.
Древний Рим, Карфаген
Прихоть сына царя
(Одноактная пьеса)
Действующие лица:
Рассказчик – старик с клюкой.
Подростки (4—5 человек) – его слушатели.
Секст Тарквиний – сын последнего этрусского царя Тарквиния Супербе (Гордого).
Жена Секста.
Луций Тарквиний Коллатин – родственник царя.
Лукреция – жена Коллатина.
Служанка – девочка-подросток.
Ларс – слуга в доме Коллатина.
Луций Юний Брут – племянник царя.
Члены сената.
Слуги и друзья Тарквиниев.
Действие происходит в 508 г. до н. э. в Риме, в военном лагере, в сенате, в домах Коллатина и Тарквиния.
Действие первое
Явление первое
На сцене темно, лишь её угол освещён. Там сидит почтенный старец. Вокруг него расположились несколько подростков. Старик рассказывает, дети слушают.
Старик: О-о! Дети, когда я был таким, как вы, события важные произошли. Слушайте рассказ из времён юности моей, когда последний этрусский царь господствовал над Римом. В те далекие времена я свидетелем и очевидцем был, как изгнана царская семья. А началось всё, казалось, с пустяка, с прихоти сына царя…
Младший внук: Дедушка, откуда знаешь это?
Старик: С юных лет мы с сестрой прислуживали в царском доме. Я был слугой у Секста Тарквиния, сына царя. Везде с ним находился, поэтому и знаю многое о нём. Он был себялюбивый и коварный. Считал себя умней других. И вот однажды, когда царский лагерь находился близ Ардее, Секст затеял спор о добродетельности жён с родственником своим Луцием Тарквинием Коллатином.
Явление второе
Свет в том месте сцены, где сидит старик с детьми, притушен. В глубине сцены ярко освещены несколько человек, в том числе подросток-слуга, на фоне палатки. Двое из них спорят.
Секст: Как думаешь, Луций, чем занимается твоя жена в отсутствие мужа?
Луций Коллатин: Домашними делами, как всегда, хозяйством и детьми.
Секст: И ты уверен в этом?
Коллатин: Вполне.
Секст: А я вот сомневаюсь!
Коллатин: В чьей жене? (усмехаясь).
Секст: В твоей, конечно!
Коллатин: И напрасно. Я в ней уверен, как в себе!
Секст: Зарекаться нельзя! В древности были тверды и добродетельны жёны, а теперь нравы изменились. И они, как только муж за порог, пренебрегают обязанности свои, устраивая пирушки
