по рулю, – мы ничего больше не должны, Людок. Весь долг за бизнес списали. Свобода!
Он опять отпустил руль, создав в который раз опасную ситуацию на дороге. Но историк на этот раз даже не вздохнул от такого вопиющего безобразия. Вернее вздохнул, но совершенно по другой причине. Он только теперь задумался над вопросом – как будет объяснять Валентине появление этой баснословной для их семьи суммы. Успокоился он только перед подъездом собственного дома – решив говорить правду, и ничего, кроме правды:
– Скажу, что нашел клад в дольмене. Николай подтвердит. А про Кассандру с Приамом.. и про деревянного коня…
Он помчался вверх по лестнице, подстегнутый понимающим возгласом Николая, который подхватил на руки Сашку, и придержал дверь перед Людмилой:
– Соскучился…
– Счастливый, – мысленно ответил ему Николаич, – ты еще не знаешь, что такое простатит…
Неделю Кошкин прожил как в волшебном сне. Валентина была мила, предупредительна; кормила его разносолами, совсем немного не дотягивающими до троянских. И из зала, где на столе появился самый новый на сегодняшний день компьютер, выходила на цыпочках, как только Виктор Николаевич садился в продавленное кресло. А в пятницу вечером его ждал настоящий сюрприз.
Ты ж мне теперь расскажи, ничего от меня не скрывая:
Что за обед здесь? Какое собранье? Зачем тебе это?
Свадьба ли здесь или пир? Ведь не в складчину же он происходит?
Кажется только, что гости твои необузданно в доме
Вашем бесчинствуют…
– О, Николаич! Заходи, – в собственную залу Кошкина пригласил сосед, Николай, – а мы тут в складчину сообразили отметить одно дельце прибыльное. От вас с Валентиной закусь, а мы с Людмилой и Сашком – вот…
Стол был накрыт в зале, а не на микроскопической кухне, и ломился от яств и бутылок, которые, как правильно понял Николаич, принесли с собой соседи. В последний раз праздничный стол в квартире Кошкиных накрывался в день рождения Валентины, и тогда соседей сверху не приглашали. А сейчас они все – и Николай, и Людмила, и особенно Сашок, широко улыбались дяде Вите. Мальчуган даже соскочил со стула и бросился к хозяину квартиры, словно к родному дяде, или даже… дедушке. Николаич понял, что его радость не наигранна; Сашка действительно рад его видеть. По крайней мере, сам Кошкин в его возрасте ни за что не оторвался бы так легко от огромного куска торта, который пацан только начал размазывать по щекам.
Казалось – живи, да радуйся. Но Виктор Николаевич радоваться не спешил. Даже не сел сразу за стол, на приготовленный для него стул.
– Я, конечно, рад видеть вас, – он подхватил на руки мальчика, – но что-то подсказывает мне, что здесь готовится заговор.
– Уже готов, – бодро вскочил с места Николай, – как пионер. И этот заговор не против тебя, Николаич. Это наш общий проект. Держи!
Он сунул в руку Кошкина бокал
