ж не знает Бабы Зины! «НоваХа, КраснаХа»…
– Точно! Нет, в Яблоньку не хочу. Вон в сквере у Шевченко новую стекляшку открыли. Если хочешь, пойдем, посмотрим.
– Но там только пиво.
– Ну и что? Чем пиво плохо?
– А не боишься, что Баба Зина унюхает?
– Да пошла она…
– Наш человек, вижу. Ну, так пошли.
Глава 4. Ярцев
К концу четвертого курса Саша Ярцев настолько влился в студенческую жизнь и учебу, что все стало как-то само собой получаться. Сессии сдавал легко, время свободное появилось, начал понемногу подрабатывать. Дружок Коська помог устроиться экскурсоводом в музей Софийского Собора.
Работа приятная, оттарабанил экскурсию, и гуляй. В месяц набегало рублей 80 только официально, плюс стипендия – хорошие деньги! А были еще левые экскурсии, тогда то пятерка, то трояк упадет в карман. Можно было иногда и валютой получить, иностранцы часто бывали. Но – опасно, валюта – дело серьезное. Да и зачем она? И с деревянными можно неплохо жить. Сотрудницы в музее хорошенькие, умненькие, после исторического или ин-яза. Про таких в Киеве говорили «энтеллехэнтный вол». А почему вол – кто их знает? С девчонками ему всегда было легко. У него был юмор, умение болтать ни о чем, нанизывать комплименты один на другой. Девчонкам это нравилось.
Только серьезного ничего не было. Он ничего серьезного и не хотел. На пятом курсе будет не до этого, надо сосредоточиться, чтобы распределение хорошее получить. Очень уж хотелось в Киеве остаться. Но такая перспектива иногородним, без постоянной прописки, не светила. А получить прописку можно было только одним способом: жениться. Коська и Борик, дружки с самого первого курса, сидя за бутылкой портвешка на Коськиной кухне, не раз обещали устроить ему фиктивный брак ради прописки с какой-нибудь киевлянкой. Дело это было нередкое, и даже были такие киевские «специалистки», что зарабатывали на этом. Ну что ж, денег на такое дело можно бы достать. Но дальше разговоров пока не шло.
Ярцев понимал, что друзья больше «звонят», чем в самом деле могут помочь. Борик вообще из тех, кто про дружбу только говорит красиво, а как доходит до дела, всегда как-то получается, что он бы и хотел помочь, но – «ты видишь сам, старичок, как обстоятельства складываются, сейчас никак не получится».
Коська – другое дело. На работу сам устроился, тут же и дружка Шурку пристроил. А когда Ярцеву стало невмоготу в прокуренной, вечно пьющей, вечно орущей общаге, Коська без долгих разговоров затащил его к себе, открыл дверь в свободную комнату: «Живи, Шурка, платить ничего не надо». И Ярцев прожил у них почти целый год и ничего не платил.
Милый Коська! Они хоть и обращались друг с другом по-мужски грубовато, с подтруниванием и беззлобным матерком, но Ярцев чувствовал, что Коська – его единственный друг, близкий человек в Киеве. Да и не только в Киеве. В его родном городке друзья у него были только в детстве. Когда он играл в футбол. Тогда он не просто играл: он жил, дышал футболом! Вот ведь повороты судьбы! Мечтал стать футболистом, а стал переводчиком!
Правда, еще рановато себя переводчиком
