Клеарх онемел: перед ним была красивая черноволосая девушка с необычайно светлой, почти мраморной кожей. Прорицательница восседала на чем-то вроде трона, подлокотники которого представляли собой злобные пасти дракона. Одним движением руки пифия заставила жреца удалиться и тут же поманила к себе Клеарха. Приблизившись к ней на несколько шагов, тот почтенно преклонил колено.
– О том, зачем ты появился здесь, можешь ничего не говорить. Это мне известно. Только скажи, воин, почему твой царь не задал ни одного вопроса о себе?
От неожиданности Клеарх растерялся. Она назвала его воином, но на нем был накинутый поверх хитона гиматий[4], а свой меч по приказу жреца он оставил при входе. И уж, конечно, провидица никак не могла знать, с чем пришел к ней незваный гость. Однако…
Клеарх вспомнил Эвергета, который со склоненной, будто от тяжелых мыслей, головой ходил по залу вперед-назад.
– Только тебе я могу поручить это дело, Клеарх. Многие годы ты рядом со мной, никому не доверяю так, как тебе.
Начальник царской охраны набрал было воздуха, чтобы как положено поблагодарить повелителя за доверие, но тот его остановил:
– Молчи, сейчас я говорю с тобой как друг. От того, что ты мне привезешь из далекой Эллады, зависит судьба Понтийского царства, всех нас и наших детей. Когда попадешь к прорицательнице, задай ей только один вопрос: «Одарят ли боги своим покровительством моего наследника, а вместе с ним и весь наш народ?».
Пифия сверлила глазами Клеарха, словно желая прочесть его мысли.
– На один вопрос твой царь хочет знать сто ответов. Вижу: ты честен и предан, но ты простак. А твой повелитель умен и хитер. Значит, он хочет знать, какую судьбу уготовили боги его младенцу, спящему в царской колыбели в Синопе?
– О да, достопочтимая пифия! – Клеарх был потрясен настолько, что больше ничего не смог выговорить, да в этом и не было нужды.
– Приходи через четыре дня, воин. Ты получишь ответ. Какой – не знаю. Я долго думала, одарить ли тебя пророчеством, ибо не так давно ты убил человека, а преступникам сюда путь закрыт…
– Не одна жизнь закончилась на острие моего меча, но я не преступал законов. Таково мое ремесло. Я воин.
– Именно поэтому ты сейчас здесь. А теперь ступай.
За спиной Клеарха, словно из-под земли, вырос старец, готовый проводить гостя.
Прошло три дня, и, очистившись, пифия была готова к таинству прорицания.
Ее волосы, обычно аккуратно собранные на затылке, были распущены. Черноту волос и глаз подчеркивали алые одежды, расшитые золотом. Кроме двух жрецов, проследовавших за ней в адитон[5], это зрелище наблюдали только боги. Лишь Аполлон мог оценить всю ее красоту и вознаградить озарением!
Пифия припала к источнику и испила из него, придерживая рукой лавровый венок. Профеты стояли в стороне, покорно ожидая, когда прорицательница начнет пророчествовать.
Жрица не торопилась. Движения ее были плавны и
Верхняя одежда в виде прямоугольного куска ткани.
Святилище в храме Аполлона, недоступное для посторонних.
