с нежностью смотрел на сияющего неподдельным счастьем парня. Никита поднял глаза, и по лицу его разлилась густая краска смущения. Руки Никиты задрожали, и он поспешно спрятал подарок.
– Вот, а это тебе, – протянул Никита Олегу какой-то рулон.
Тот бережно взял его и развернул. С аккуратно подписанного в углу листа на него смотрел собственный портрет, уже совсем законченный.
«Олегу на память от Никиты. Май 20..», – гласила надпись.
– Я почти всю ночь рисовал, спешил закончить.
Олег осторожно свернул рисунок обратно в рулон и убрал в боковой карман сумки.
– Я не буду говорить, что этого делать не стоило, потому что на самом деле мне очень, очень приятно. Спасибо тебе.
Никита снова смутился.
«Да что ж такое? – подумал он с изумлением. – Я за всю жизнь столько не краснел!»
И, несмотря на это, от искреннего, ласкового взгляда Олега у него всё начинало дрожать внутри, накатывало волной возбуждение.
– Ну что, пойдём? – спросил Никита.
– Пошли, – с готовностью откликнулся Олег, и они направились в парк.
День улыбался. Они молча шли, не замечая толп народа, и в молчании этом было больше близости, чем в любом, даже самом задушевном, разговоре.
Вокруг огромного фонтана, возведённого в центре естественного водоёма, оголтело носилась детвора. Двенадцать кругов струй разной толщины и высоты разлетались звенящими брызгами в разные стороны.
Никита опустил ладони в прохладную влагу и с удовольствием побрызгал себе на лицо.
– Хорошо-то как, – проговорил он, и на лице его отразилось нескрываемое блаженство.
Оглянувшись на Олега, Никита подумал немного и, дождавшись, пока тот обернётся, бросил капли в него. Олег заразительно рассмеялся и, зачерпнув воды из фонтана, умылся.
– Идём дальше?
Пройдя по мостку, они поднялись по склону и, обогнув Большой дворец, углубились в лес.
Народу на пути попадалось всё меньше. Сквозь резные кроны прорывался свет, окутывая деревья, кусты и травы сияющей дымкой. Чистый воздух пьянил. Никита прикрыл глаза, и пальцы его встретились с пальцами Олега. Никита задрожал. Распахнул глаза и, заметив, как Олег его рассматривает, начал преувеличенно внимательно оглядываться.
– Давай присядем? – пригласил Никита спутника, завидев нечто, напоминающее полянку. Опустился прямо в траву и, достав альбом с карандашами, принялся рисовать.
Взгляд Олега сверлил ему затылок. Пристальный, всё понимающий и одновременно невероятно ехидный. Рука Никиты дрогнула. Поспешно стерев отлетевшую к краю листа ненужную линию, Никита, положив альбом на колени, обернулся и рискнул задать, наконец, мучивший его весь прошлый и нынешний день вопрос.
Олег лежал, оперевшись на локоть, и жевал травинку. На кончиках ресниц запуталось солнце. Никита почувствовал, как в груди отчаянно заколотилось. Он должен, он обязательно должен знать!
