рассмеялись.
– Нечего ржать как кони. Берите второй, да аккуратней! Да леток не зацепи, а то они вылетят, дадут тебе прикурить.
Городские хоть и молодые, утомились скоро.
– Да куда ты гонишь, Матвеич? Давай перекурим. Пять месяцев терпели, ещё пять минут потерпят.
– Ничего, тренируйтесь. Засиделись там, в городе, за своими компьютерами. Как медок лопать круглый год, так все любите.
– Да мы к тебе не ради мёда ездим, Матвеич.
– Скажи-ка! А чего ж весной вас не дозовёшься, а как качать мёд, так полон дом помощников?
– Мы больше поугорать к тебе ездим, дед. Ты же всегда такое отколешь, мы потом весь год твои анекдоты вспоминаем.
– Ладно, тащи, давай! Угорают они!
Справились быстро. Матвеич открыл летки. Пчёлы дружно вылетели с непривычным для ранней весны гулом.
– Вот теперь пошли угорать, – сказал подобревший Матвеич. – Делу время, а медовухе добрый вечерок.
Матвеич заранее всё приготовил: и медовуху, и закуску добрую. Любил он с молодыми за столом посидеть – и сам себя молодым чувствуешь. Не то, что со стариками, с ними и разговор только о болезнях, да о лекарствах.
– Ну, давайте за пчёлок, чтобы лето им добрым было, чтобы липа цвела хорошо, – провозгласил Матвеич первый тост.
Парни, порозовевшие от работы на свежем воздухе, закусывали с удовольствием.
– Дед, ну расскажи сказку, – попросил Вадим, предчувствуя удовольствие. Он гордился дедом перед друзьями, которые потом всем пересказывали дедовы байки.
– Сегодня грех врать, – сказал Матвеич. – Сегодня у меня день рожденья.
– Да ладно, дед, ты ж в декабре родился, – заулыбался Вадим.
– Аккурат сегодня, восемнадцатого марта одна тысяча девятьсот сорок третьего года, – невозмутимо ответил Матвеич.
– А ты же воевал… – парни недоверчиво улыбались, всё ещё предчувствуя розыгрыш.
– А вот давайте ещё по одной выпьем, и я вам расскажу.
Пошли мы в наступление. А весна, как сейчас. Днём тепло, под снегом слякоть, ночью мороз. Окоп не выроешь, весь день на брюхе. А мы по-зимнему, в валенках, промокнешь за день, а обсушиться негде. Ноги больше всего и страдали. И появилась у меня тогда мечта-идея: снять с немца сапоги. У них хорошие сапоги были. И вот, как подвинем немцев, я всё себе обувку приискивал. Стащу с убитого, а малы – у меня ж сорок четвёртый, а мне все недомерки попадались.
Вот раз приказ: взять высоту. Ну, изготовились, политрук нам лекцию прочитал. А мы и сами рвались, все на фашистов кровную обиду имели. Кто за своих мстил, другие насмотрелись в наступлении, что они натворили. И пошли на рассвете, после артподготовки.
Лихо мы тогда в их траншею ворвались, прямо на головы попрыгали. А там же, в бою себя не помнишь, только действуешь, как собака в драке. Бегу я по траншее, и вдруг прямо на меня фриц с карабином.
