спешился и наспех размялся. Миха последовал его примеру, а потом они пошли в разные стороны, оставляя за спинами отряд. Захар провожал побратима хмурым взглядом: он явно не слишком хотел отправлять друга на передовую, но не отправить значило проявить недоверие, а этого десятник желал еще меньше.
Лоб Игоря покрывала испарина.
«Душно-то как, после этого проклятого дождя…»
Он ступал осторожно, боясь, что шум шагов привлечет внимание мутантов, коль таковые действительно сидят в заброшенном доме слева от затуманенной дороги. Подумав, разведчик вытащил из-за пояса пистолет и теперь сжимал его в правой руке, готовый напичкать свинцом любого, кто осмелится выйти к нему навстречу. Запястье до сих пор полностью не оправилось после встречи с армированной дубиной. Как ни лечил его Игорь с помощью покой-травы и чудодейственного пластыря, слушалась кисть плохо и постоянно ныла. Но стрелять с левой руки лучше было и не пробовать, уж больно плачевный мог выйти результат, что-то вроде «пять раз выстрелил – попал лишь раз». Вот и приходилось мириться с болью – для собственной безопасности и экономии боеприпасов.
Достигнув ближайшего угла, выложенного из рыжего кирпича, ныне поблекшего, Игорь вжался в стену спиной и невольно поморщился, когда зашуршала звеньями кольчуга.
«Она-то меня и выдаст с головой!» – подумал он про себя.
Впрочем, разгуливать по московской Зоне в одной рубахе не осмелился бы даже самый бесшабашный дружинник – конечно, от прямого попадания из арбалета она не спасет, но от скользящих ударов меча – вполне. Двигаясь вдоль стеночки, Игорь беспрепятственно достиг окна и замер, чтобы перевести дыхание. Он не был напуган – скорей, просто взволнован, как, впрочем, и всегда во время рейда. Стоило Игорю выйти за пределы кремлевских стен и оказаться в Зоне, и пульс его учащался, а в голову начинали лезть самые разные мысли – в основном, конечно же, дурные. Тревога покидала дружинника только по возвращении домой, когда за спиной закрывались городские ворота, и все напасти оставались за ними, снаружи.
Отец говорил, что это нормально, что все боятся, а лучшие – так больше прочих, просто не показывают своего волнения окружающим, дабы не сеять панику. А поскольку родитель славился, как весьма дельный разведчик, Игорь старался вести себя так же: хладнокровный снаружи, но вечно сомневающийся внутри.
Ему почудилось, или внутри действительно послышался какой-то шорох. Дружинник замер и навострил уши, но ничего не услышал. Он уже хотел выйти из-за стены и, перемахнув через подоконник, забраться внутрь, когда шорох повторился. Игорь снова превратился в статую, но теперь он не спешил. И, в итоге, оказался вознагражден: вслед за шорохом он услышал и звук шагов – робких и тихих, будто ребенок, только-только научившийся ходить, шагал по палубе раскачиваемой волнами лодки.
«Значит, там действительно кто-то есть?» – понял разведчик.
Он повернул голову и с тоской уставился туда, где за пеленой тумана должен был скрываться отряд.
