Неделю назад… я провел ночь у Агнессы. Ранним утром меня разбудила горничная, сообщившая, что баронесса ждет меня в гостиной. Агнессу мучила бессонница. Когда я вошел в гостиную с тяжелой головой, ибо не выспался, она пила кофе. Именно в этот день мастер должен был отдать колье. Агнесса попросила меня забрать колье, поскольку у нее нет на это сил. Она действительно была бледна, казалось, вот-вот упадет в обморок. Я взял извозчика и поехал к мастеру…
Арсений Сергеевич прервал себя, прикрыл веки, а между бровей у него пролегла складка. Я понял, что он подошел к концу своей истории. Мне было крайне любопытно, что же произошло, почему он стал убийцей. Тем временем Арсений Сергеевич глубоко вздохнул, посмотрел мне в глаза и заговорил быстро, будто осталось совсем мало времени, а ему нужно сообщить мне важные сведения:
– Я приехал к мастеру на дом, позвонил в колокольчик, но никто не вышел. Как же так, думалось мне, ведь позавчера он обещал, что отдаст колье сегодня утром, и я тому свидетель. Постояв в нерешительности и представив, как будет огорчена Агнесса, если я вернусь без колье, я в сердцах схватился за ручку двери. Она подалась, то есть образовалась щель. Странно, что ко мне никто не вышел, ведь дверь была закрыта изнутри на цепочку! Я звонил еще и еще – безрезультатно. Тогда я, немало раздосадованный, вынул перочинный ножик и поддел цепочку. Она упала, я вошел. В квартире мастера стояла полная тишина. Я заглянул в кухню на первом этаже – никого. А дверь черного хода распахнута настежь… Я поднялся в комнаты. Первая комната – столовая, далее ведет дверь прямо в кабинет мастера, а налево, очевидно, в спальню. И тут…
Рассказчик вдруг вскочил, испугав меня резкостью движения, заметался от стены к стене. Я наблюдал, как в нем бушевали смешанные чувства, которые он всячески скрывал, но их, ввиду его нынешнего положения, скрыть было невозможно. Но вот он замер у стены, спиной ко мне. Послышался его хриплый голос:
– Со свету я плохо видел в темном помещении, ведь шторы на окнах были задернуты. И вдруг… нога моя задела что-то мягкое и в то же время упругое. Я слегка наклонился, чтобы посмотреть, обо что споткнулся… На полу лежала кухарка мастера…
Мое воображение рисовало все картины, которые описывал граф Свешников. Я переживал вместе с ним, будто сам побывал в доме мастера. Арсению Сергеевичу было трудно говорить, посему он иногда на длительное время замолкал, затем вновь, набравшись духу, продолжал повествование:
– В ужасе я отпрянул… разглядел, что передник кухарки намок от крови. Мне бы бежать оттуда, но я кинулся в кабинет мастера. В глаза бросился беспорядок, словно мастер решил срочно бежать, доставал ящики из стола, бросал на пол бумаги… Ювелир сидел, упав корпусом на стол, голова его была повернута в сторону. Я увидел его волосы, закрывающие лицо, и подумал, что он без чувств. Я кинулся к нему, поднял его за плечи и тут же отскочил. Лицо и грудь мастера были залиты кровью… Он был мертв. Я повернулся, чтобы бежать, но у входа заметил
