крутился в переулках, в их путанице, тесноте. Вписывал толстобокую машину в крутые повороты, проскальзывал под красный свет на Бронной и у Патриарших прудов. Посматривал в зеркало, нет ли погони. И эта ночная гонка, крутые виражи, ожидание выстрела возродили в нем пугающе-сладостное переживание – ночной Кабул, глинобитную, освещенную фарами стену, чью-то тень, исчезающую в проулке, струйку ветра, пахнувшую в пробитое пулей лобовое стекло.
Они выехали на Садовую, слились с потоком машин. Потерялись среди их шипения и блеска.
– Стреляли в меня или в вас? – Белосельцев обернулся через плечо к человеку, отвалившемуся на заднем сиденье. Маленький, круглый, он утопал в мягкой коже сиденья, испуганно отодвинувшись от окна.
– В меня, – сказал человек.
– Вы кто? – спросил Белосельцев, почти успокаиваясь, мягко ведя мощный джип, искоса наблюдая за параллельным скольжением машин.
– Банкир…
– Почему без охраны?.. Могли подстрелить, как курчонка.
– Заманили… Чувствовал, что подставка… Сам виноват…
– Куда вас везти?
– На Басманную. Там охрана.
Они въехали во двор старомодного дома. Под яркими светильниками веером стояли лимузины. Зорко смотрел глазок телекамеры. Навстречу из застекленного цоколя выскочили проворные люди. Они раскрыли дверцы джипа и помогли выйти грузному, с опущенными плечами кавказцу.
– Акиф Сакитович, мы вас искали!.. Две машины за вами послали!.. Ваш радиотелефон молчал!..
– Пойдемте! – не отвечая охране, хозяин джипа жестом пригласил Белосельцева следовать за ним, вошел в подъезд, волоча за собой выпавший пояс дорогого плаща. Белосельцев двинулся следом за тонкой, струящейся по ступеням бахромой.
Мимо вскочившей встревоженной обслуги они проследовали в просторный кабинет, уставленный дубовой мебелью, мягкими креслами. Кавказец сбросил плащ на пол. Открыл дверцу бара. Достал бутылку французского коньяка и два хрустальных стакана. Налил их до половины.
– Вы спасли мне жизнь. Я ваш должник. Чудо, что вы оказались рядом!
Чокнулись. Белосельцев, глотая вкусный терпкий коньяк, видел, как жадно пьет кавказец, как дрожат его закрытые темно-фиолетовые веки, сотрясаемые глазными яблоками.
Хозяин кабинета порылся в пиджаке, выронил из кармана носовой платок, извлек связку ключей и открыл сейф.
– Вот здесь миллион… – протянул он Белосельцеву пачку денег. – Сегодня наличными больше нет. Завтра будут.
– Не надо, – сказал Белосельцев, отказываясь от денег. Он осматривал комнату, чувствуя, как посветлело, потеплело в глазах от первого сладостного опьянения.
– Все – случай!.. Жизнь – случай! Смерть – случай!.. Опасность всегда исходит от самых близких!.. Говорил себе, не встречайся!.. Если б убили, так и надо! Сам виноват!..
