style="font-size:15px;"> – Я увезла Настю к родителям, – сказала она на прощание. – Тебе лучше побыть одному.
Одному?
«А как же день рождения Насти?!» – хотелось заорать Владимиру. Он чуть не плакал от досады. «Как же наш праздник, который мы так ждали, чертова сука?!»
(у тебя было безумное лицо)
Он без сил опустился на облезлую скамью, на которой дремал старый бомж.
– Сынок, дай два рубля, – прошамкал дед.
– Что, тоже позвоночник на заводе сломал? – устало спросил Владимир.
– Чего?! – наклонился к нему ближе старик, обдавая вонью давно немытого тела. – Плохо слышу я, сынок.
– Ничего. Погода сегодня замечательная, – процедил Кузнецов.
Он не заметил, как его кулаки сжались сами собой.
24 апреля, суббота, 22:06
Его выпустили только вечером, и пока Владимир добирался домой, наступила ночь.
«Она даже не спросила, как я себя чувствую» – ожесточенно думал он, вспоминая, с каким холодом общалась с ним супруга. «Чуть не раскроила мне череп долбаной вазой! Наверняка сотрясение…»
Войдя во двор, он остановился, глядя на пустующую детскую площадку.
– Ну, где ты? – свистящим шепотом спросил он, глядя на качели. – Где ты, маленькая стерва? Чертова бабочка?!!
Ответом ему был порыв ветра, от которого Кузнецов поежился. Он подошел ближе и толкнул ногой «сидушку» качелей. Цепи звякнули, словно выражая протест против столь пренебрежительного отношения.
– Я видел тебя. Видел, как сейчас вижу эти гребаные качели.
Он дождался, когда качели приняли исходное положение, затем, развернувшись, побрел домой.
Кузнецов не сразу понял, что дом пуст, и лишь потом в его памяти всплыли слова Ирины:
«Я увезла Настю к родителям… Тебе лучше побыть одному».
И в самом деле. Если так продолжится и дальше, ему и впрямь представится шикарная возможность побыть одному, скажем, ближайшие лет двадцать. В сумасшедшем доме. Если он раньше не окочурится от нейролептиков.
«Мне нужно обратиться к специалисту. К психологу»
Неожиданно от этой простой мысли Владимиру стало легче, и на его похудевшем, небритом лице даже возникло нечто похожее на улыбку. Наверное, точно так же чувствуют себя в обществе анонимных алкоголиков – вроде ты еще не избавился от пагубного пристрастия к выпивке, но в тебе уже зреет понимание, мол, ты не один! Мы выстоим, мы сможем! И это заметно успокаивало, придавая уверенность.
– Да, пожалуй, я так и сделаю, – пробормотал Кузнецов, ковыряясь ключом в замке. – Но…
(что «но?»)
– Я сделаю это, как получу информацию от Максима, – объяснил он, глядя в сторону лестничного пролета, словно там кто-то был. – И потом, завтра день рождения моей дочери!
Последняя фраза прозвучала агрессивно, почти как вызов.
Он зашел в квартиру. Его внимание тут же привлек белый прямоугольничек, торчащий из рамки зеркала в прихожей.
«Комосов
