Вот мы с Эдуардом и пошли «груши околачивать».
Между прочим, он классно играл на гитаре. Начал учить меня. К Новому году у нас был готовый дуэт. Репин Вовка в карты выиграл море посылок. Пригласил нас, как музыкантов. Расстелили на полу ковры с лебедями и русалками. «Стол» ломился. И чего там только не было. И восточные сладости, и буржуйские деликатесы, и плов (правда, из собаки). Водка была зарыта на улице в снегу. И когда вохра (военизированная охрана) во главе с начальником заскочила в секцию, у нас, хоть мы и были «под мухой», все было пристойно, не придраться. Одну гитару мы переделали на гавайскую и в четыре гитары наяривали так, я в том числе, что начальники остолбенели. Хотели было сразу нас разогнать, но все мужики, которые не участвовали в пирушке, а лишь лицезрели, подняли хай и выторговали нам продолжение праздника еще на два часа. Если в прошлом году я встречал Новый год голодный и примерзший в прямом смысле к стенке, то сейчас, как говорят в Одессе, «это было что-то».
Эдик втянул меня в самодеятельность. Играя на гитаре с ним в паре, я за его счет тоже был признан за гитариста. Правда, один я не играл перед слушателями. Однажды, занимаясь на досуге в КВЧ (культурно воспитательная часть) один из местных кулибиных предложил интересную идею: если в киношных колонках что-то покрутить, переключить и подцепить к радиосети, то колонки сыграют роль микрофона. Наш концерт будут слушать по всей зоне. Если снова что-то накрутить, то все радиоприемники в бараках станут микрофонами, и мы сможем сразу слушать комментарии и отзывы о нашем искусстве. Все это проделали. И всю ночь выдавали бесцензурный концерт. Одно мы упустили, что поселок находится на одном проводе. И что весь поселок, затаив дыхание, слушал все откровенно матерные стихи и песни. К тому же все распоряжения, советы и комментарии тоже сопровождались отборным русским фольклором. Самое замечательное, что никто не пришел и не остановил нас. Правда, утром всех артистов вызвали к куму. На наш вопрос, почему никто из начальников не пришел нас остановить, сказали, бабы не пустили. Побеседовав, простили и отметили только: когда играли на гавайской гитаре, не было не одного матерного слова. Вот с них берите пример.
Беглецы
В этой зоне заканчивали службу последние самоохранники. Это заключенные, которые по договоренности служили стрелками, служили рьяно, зверея их трудно было найти. Даже Вологодский конвой в сравнении был безобидным. Хоть и считался самым строгим и надежным конвоем со своим девизом. Который декламировали каждый раз, принимая под конвой колону. «Вологодский конвой шуток не понимает, шаг влево, шаг вправо, прыжок вверх, считаю, побег. Без предупреждения стреляю. Пуля не догоняет, собаку спускаю, собака не догоняет, сапоги снимаю, сам догоняю» Правда, девиз привожу в «интертрепации» и небольшой переработке зеками. Эти стрелки вооружены были винтовками и не носили военную форму. Их боялись и ненавидели. А они, зная это, не церемонились. Может, в этом и была причина, что побегов из зоны не было давно. Но вот последний самоохранник освободился.
