обнять местных девок, видел не добрые взгляды местных мужчин и потому чувствовал, что скоро здесь нагрянет беда, и ему меньше всего хотелось находиться здесь, когда это случиться.
– А ты чего здесь? – послышался голос Филиппа, – есть хочешь?
– Не знаю, хочу, наверное, – отвечал Ратмир.
– Не знаешь, хочешь ли ты есть? – усмехнулся где-т совсем рядом узколицый печенег Госта, – ну ты и чудак. Сегодня на нас вся застава будет готовить угощение, думаю, Олег заставит их постараться.
– Местные не рады нашему приходу, – проговорил Ратмир так, чтобы его услышал только Филипп.
– Да, это уж точно, – уселся с ним рядом на лавку грек, – Всеволод никогда не отличался большой верой, да и на заставу он был сослан в качестве наказания. А теперь оказалось, что он с чародеями дружбу водит.
– Но это же вроде не запрещено. Волхвы же наши друзья, по договору, это колдуны – враги.
– По договору волхвы не должны без особого разрешения показываться в городах, свободу они получили только в деревнях, и в деревнях у людей осталась свобода выбирать любую веру, старую или новую, хоть дань с них собирают всё равно христиане. Здесь же застава, почти город, ни на одной заставе волхвов нет. Да и женщинам на заставах делать нечего. Если враги захватят заставу, не пожалеют никого, всех прикончат. Всеволод много законов нарушил, как бы не пришлось нам ещё биться с его богатырями.
Но другие богатыри не разделяли тревог и опасений Филиппа. Гарольд с товарищами, казалось, даже жаждал какого-нибудь конфликта, чтобы проверить на прочность местных витязей, выяснить, насколько они могут называться богатырями. В любом случае, если иные из них и участвовали в настоящих сражениях, то старый скандинав всё равно пережил больше битв. Вскоре полная женщина лет сорока позвала богатырей к ужину, и все они дружно направились в другое помещение, на другом конце заставы. Воевода Всеволод и сотник Олег находились уже там, сидели во главе стола. Гарольд тут же подсел к ним, чтобы выяснить, до чего они договорились. Ратмир в числе прочих готовился к трапезе, возможно, запах от него был много хуже, чем от его спутников, поскольку он едва нашёл в себе силы, чтобы помыть руки. Женщины не спеша заставляли стол едой. Прямо перед носом Ратмира какая-то совсем юная девушка поставила блюдо с обжаренной курицей. Художник поднял взгляд и замер в оцепенении. Он слово увидел прекрасного призрака. Это была она, те же большие голубые глаза, те же русые волосы спадали на плечи из-под завязанного на затылке платка. Девушка заметила его пристальный взгляд и, смутившись, поспешила уйти. Нет, это была всего лишь одна из местных юных красавиц, невинное дитя, но как она была похожа на Милану. Нет, не на ту Милану, которой она стала сейчас, мать ребёнка Путяты, жена тысяцкого, а на ту, которой была раньше, когда признавалась юному художнику в любви. Видение настолько захватило Ратмира, что он даже не прикоснулся к еде, когда другие уже приступили к трапезе. Но грубый толчок в плечо от Айрата заставил его опомниться и начать есть. Гарольд в это время уже хохотал над чем-то
