м – никогда.
Мной двигал простой расчёт: будь вежлив с людьми, и люди будут вежливы с тобой. И даже если нет… Лично ты ведь постарался, чтобы сегодня все вернулись домой, верно?
Итак, я о вежливости никогда не забывал и потому сказал:
– Благодарю, Свин, ты мне очень помог.
– Буль… – ответил Свин. – Буль, грах, краа…
Я провёл по плащу сначала одной стороной ножа, затем другой и на серой потрёпанной ткани осталось две тёмных полосы. Толстяк с завязанными за спиной руками немного ещё посучил ногами, но очень скоро затих, лишь продолжала растекаться по грязному полу плескавшая из его перерезанного горла кровь.
– Весь секрет в том, чтобы не перерезать артерию, – громко произнёс я. – Иначе забрызгает с ног до головы.
Миг спустя в дверях возникла тень.
– Ты обещал оставить его мне! – в приглушённом голосе прозвучала неподдельная обида.
Я распрямился и подтвердил:
– Обещал.
– Ты дал слово!
– И что с того?
– У нас была сделка!
– Вовсе нет, – возразил я. – Обещание – это не сделка. У сделки две стороны. А я пообещал и передумал. Улавливаешь разницу?
Тень зашипела от злости.
– Ты обещал кое-что ещё! – напомнила она. – Передумаешь – убью!
– Вот! – выставил я перед собой указательный палец. – Теперь это сделка. А сделка – это святое. Не волнуйся, я не передумаю.
– Уж лучше бы так! – выдала тень и скрылась в коридоре заброшенного дома.
– Не передумаю, – повторил я.
«Или мне придётся убить тебя первым»… – но вслух этого я произносить не стал. У некоторых людей исключительно острый слух, а тени не склонны расценивать обещание отправить их на тот свет пустой болтовнёй.
Шаги стихли, и тогда я перестал прятать руку с ножом за спиной и убрал его в чехол на поясе.
– С огнём играешь, – прозвучало из дальнего угла.
В выломанное окно на противоположной стене проникало серебристое сияние луны, но до верзилы с коротким ёжиком тёмных волос оно не доставало, его силуэт терялся во мраке.
– Вовсе нет, – усмехнулся я. – Вовсе нет.
– На кой ляд тебе понадобилось его убивать? – с некоторой даже ленцой поинтересовался громила.
– Я обещал лёгкую смерть, если он ответит на мои вопросы. Он ответил.
– Твои обещания не стоят выеденного яйца! – объявил верзила. – И не заливай о человеколюбии, плевать тебе на всех остальных.
– В чём-то ты, без сомнения, прав, – со смешком подтвердил я и всё же счёл нужным пояснить свой поступок: – Мертвецы не преподносят сюрпризов, друг мой, а от живых никогда не знаешь, чего ожидать. Так спокойней.
– Боялся, местные узнают о твоём интересе? – догадался громила. – Думаешь, они всё же причастны? Этот ничего не знал…
– Неважно! – резко бросил я. – Это не их дело. И не твоё. Вздумаешь вмешаться, сделке конец. И виноват в этом будешь ты и только ты.
– Если ты ведёшь какую-то игру…
– Веду, разумеется! Но вас это не касается. Мы заключили соглашение, его и будем придерживаться.
От запаха крови сделалось не по себе, начало мутить, внутренности затянуло узлом. Очень быстро боль растеклась по всему телу, во рту появился металлический привкус. Я подкинул щепы в почти угасший костерок посреди комнаты и принялся раскалять над неровным пламенем клинок ножа.
Громила смерил меня задумчивым взглядом и раздражённо спросил:
– Ты бы мог не дымить этой дрянью при мне?
– Не мог, – спокойно ответил я и посыпал на раскалённый нож мелко-мелко наструганный чёртов корень.
Дерево зашипело и закурилось лёгким дымком, я сделал глубокий вдох, втягивая в себя дурман, и на миг словно провалился в бездонную яму. Сразу стало легко, по спине побежали мурашки. Миг спустя оцепенение отпустило, и вместе с ним оставили боль и омерзительное желание упасть на четвереньки и напиться из лужи натёкшей на пол крови.
Хорошо! Чертовски хорошо вновь почувствовать себя человеком!
А потом воздух рассёк лёгкий шелест, что-то ударило меня в грудь и сбило с ног. Звякнула сталь, рёбра обожгло болью, и я скорчился на полу. Но сразу пересилил себя и откатился к стене, под окна. Посреди комнаты осталась валяться короткая стрела с широким листообразным наконечником.
Бугай даже с места не сдвинулся,
