он не столь предприимчив, как Руслан, который наловчился делать баксы едва не из воздуха, и не так образован, как Тимур, которому не в диковинку общаться с дипломатами и журналистами и который изъясняется на английском так же свободно, как и на своем родном горском наречии. Но он не делец и не мастер кружевных интриг. Он воин, его ремесло – война с проклятой, ненавистной Россией, страной дебилов, пьяниц, отморозков и тупых, кровожадных ублюдков. Что может быть почетнее для вайнаха, чем участие в такой войне, когда не только можно, но и нужно, и даже почетно взрывать, расстреливать, резать и рубить на куски навалившегося потной вонючей грудой тело врага? И таким святым богоугодным образом превращать всех этих «омоновцев», «собровцев», «супер-пупер-спецназовцев», являющихся на деле плохо обученным сбродом, вкупе с тыловиками и тонкошеими срочниками, перебздевшими не только от увиденного здесь, но и от самого факта своего пребывания в Чечне, – превращать в падаль, в раздувшиеся, смердящие трупы, в тяжелые деревянные домовины, коих «черным тюльпанам» отсюда таскать не перетаскать.
Ему было доподлинно известно, что данные на него занесены – по некоторым сведениям, еще весной 96-го года – в картотеку Разведупра ОГФС[1]. Асланбек Чермоев, если его имя всплывало в той или иной связи, проходил по различным ориентировкам и сводкам разведданных в качестве командира отряда самообороны селения Алерой. Другими словами, он возглавлял местное «ополчение», подчинявшееся совету старейшин и в какой-то степени временной администрации, численностью до полусотни человек – но это была лишь видимая федералам верхушка айсберга.
Время от времени к братьям Чермоевым проявляли интерес российские спецслужбы. Возникали опасения, что они явно не те лояльные или по крайней мере нейтральные по отношению к федеральным властям люди, за кого себя старательно выдают. И что Асланбек, в частности, воинственный нохча, настоящий волк, вырядившийся маскировки ради в овечью шкуру.
Но мало ли что разносят по ветру досужие языки? В отличие от некоторых неумных полевых командиров, склонных к позерству и самолюбованию, Асланбек никогда не допускал к себе журналистов и ни при каких условиях не афишировал свое истинное лицо. Что же касается подозрений… Их, как известно, к делу не подошьешь.
Сам Чермоев, кстати, с легкостью входил в сношения с российскими военными. И даже считал подобные контакты полезными. Ему даже незападло было, например, стоять рядом с известными генералами, когда в его родном селении прошел «торжественный» митинг по случаю освобождения Алероя от «банд террористов». Если того требовала ситуация, он раздавал направо и налево обещания, поддерживал, поддакивал, клялся в дружбе и верности… и с такой же легкостью отказывался от взятых на себя обязательств.
В настоящий момент дела у младшего Чермоева шли ни шатко ни валко. В Алерое и прилегающих к нему населенных пунктах осели, легализовались и теперь ожидают сигнала
ОГФС – Объединенная группировка федеральных сил на Северном Кавказе.
