в сезон, дважды в день, – вздохнул Венька. – Так что мы с ней и не видимся почти. Вот осень наступит, я ее сюда привезу на всю зиму, тогда и познакомитесь.
Ага, прошлой зимой у Веньки в специально оборудованном бассейне жил дельфин. А теперь, значит, моржиха поселится. Ну, ясное дело, не выгонять же на мороз родного человека, то есть родного моржа…
– У Наташки на зиму большие планы, – продолжал Венька. – Хочет в кино ходить, в театр и в гости, говорит, надоело гидрокостюм носить, хочется платье надеть…
Усилием воли отогнав видение дородной моржихи в вечернем платье с декольте, я облегченно вздохнула. Значит, Венькина жена – нормальная баба. А как же родственники-моржи?
– Слышь, Венька, ты про каких моржей говорил? Про людей, что ли? Которые зимой в прорубях плавают? – перебила я приятеля.
– Ну да. А ты про каких спрашивала?
– Тюлень ты! Я интересуюсь, есть ли у нас в Екатеринодаре какие-нибудь ластоногие на вольном выпасе? В смысле, в дикой природе?
– Спятила? Чай, не в Гренландии живем!
– Нету, значит? Жалко, – расстроилась я.
Венька задумчиво посопел и вдруг великодушно предложил:
– Ну, если хочешь, я тебе лично устрою котика.
– У меня уже есть котик, – напомнила я. – А считая твоего подкидыша Мурика, даже два!
– Морского котика!
– Нет, спасибо, мне и своего сухопутного хватает, – я уже думала о другом. – Спасибо, Венька, как-нибудь увидимся.
– Так я Мурика привезу? – выкрикнул Венька.
– Привози, привози, – я положила трубку и задумалась.
Так кто же это шлялся в ластах у пруда птицефабрики?
Ближе к вечеру по кабинету опять метался Дмитрий Палыч: на его взгляд, подготовленный к эфиру выпуск новостей был недостаточно интересен. Ну что это за новости: ни одной, даже самой завалящей сенсации?
Я была совершенно согласна с начальником, но помалкивала, злясь сама на себя: ну что мне стоило зайти в коровник, тьфу, в птичник, вместе с оператором? Такой материал для сюжета!
– Придется обойтись без страусов, – с сожалением сказала я Вадику. – Одними общими планами птичника и Института птицеводства. Для отдельного страусиного сюжета информации не хватает, а в сюжет про эйхорнию страусы, пожалуй, не ложатся. Оттянут одеяло на себя…
– Жалко, – погрустнел стажер. – У меня есть такой дивный крупняк одной птички – она прямо в объектив сунулась, думал, клюнет!
– Жалко, – согласилась я.
– Жалко, что не клюнула, – съязвил прислушивающийся к нашему разговору любопытный Слава. – Лобового столкновения с разогнавшимся страусом никакая оптика не выдержит, вот заплатили бы вы в складчину за разбитый объектив, и было бы вам тогда жалко! Только уже не пропавшего сюжета, а своих денег!
– А как они выглядят, эти деньги? – Вадик посмотрел на меня мечтательно затуманившимися глазами. – Нам в институте стипендию давали так
