крупным властным почерком…
– Боюсь, сэр, – сказал Холмс, – что как ни интересны, ни существенны эти детали, мои расспросы касаются сути дела. Что содержало письмо?
– Это государственная тайна крайней важности, и, боюсь, открыть ее вам я не могу, да и не вижу в этом надобности. Если с помощью талантов, какими вы, по слухам, наделены, вам удастся отыскать конверт, который я описал, со вложением, вы хорошо послужите своей стране и получите любую награду, которую мы можем предложить.
Шерлок Холмс с улыбкой встал.
– Вы двое – самые занятые люди в стране, – сказал он, – и в моей скромной роли у меня тоже много неотложных обязательств. Крайне сожалею, что не смогу помочь вам в этом деле, но продолжение нашей беседы будет только напрасной тратой времени.
Премьер вскочил с тем быстрым яростным блеском в глубоко посаженных глазах, который ввергал в трепет кабинет министров.
– Я не привык… – начал он, но совладал с гневом и снова сел.
Минуту, если не больше, мы все просидели в молчании. Затем старый политик пожал плечами.
– Нам придется принять ваши условия, мистер Холмс. Без сомнения, вы правы и с нашей стороны неразумно ожидать, что вы что-либо предпримете, если мы полностью вам не доверимся.
– Согласен с вами, сэр, – сказал более молодой политик.
– Ну, так я расскажу вам все, полагаясь на вашу честь и честь вашего коллеги, доктора Ватсона. Могу также воззвать к вашему патриотизму, так как не представляю себе худшего положения, в каком может оказаться наша страна, если это дело получит огласку.
– Вы можете вполне на нас положиться.
– Так вот: письмо это от некоего иностранного монарха, задетого недавними колониальными успехами нашей страны. Написано оно было второпях и исключительно по его собственной инициативе. По наведении справок выяснилось, что его министры ничего про все это не знают. В то же время написано оно, к несчастью, в такой несдержанной манере, а некоторые фразы настолько провокационны, что опубликование его, без сомнения, приведет к огромному возмущению в нашей стране. Кипение страстей достигнет такого накала, сэр, что, говорю без колебаний, не пройдет и недели после его опубликования, как наша страна будет ввергнута в страшную войну.
Холмс написал имя на листке бумаги и отдал листок премьеру.
– Совершенно верно, это он. И вот его письмо – письмо, которое вполне может знаменовать трату сотен миллионов и обойтись в сотни тысяч человеческих жизней, это письмо пропало столь необъяснимым образом.
– Вы известили пославшего?
– Да, сэр. Была отправлена зашифрованная телеграмма.
– Возможно, он желает опубликования письма.
– Нет, сэр, у нас есть веские причины полагать, что он уже понял, что поступил опрометчиво, под влиянием минуты. Если письмо всплывет, для него и его страны это явится более тяжким ударом, чем для нас.
– Если так, то в чьих интересах, чтобы письмо
