нежно-нежно, и на устах жила лукавая улыбка, и тело светилось так, что он со стоном закрывал ладонями глаза, но сквозь пальцы било светом ее тело, снова и снова, без конца, свечение поющее, омрачающее разум, сводящее с ума.
Оторвавшись от нее, он побежал в недостроенную церковь, ревностно молился под насмешливые песни плотников с горы, там его и нашел Коснятин, который привез известие о том, что пришла варяжская дружина с Эймундом во главе, но князь, похоже, и не слушал и не слышал ничего, не приглашая посадника в дом, прямо на морозе передал ему свои повеления:
– Останусь еще здесь. Убери всех отсюда, и без промедления.
– Не закончили еще церковь.
– Так пускай стоит. И всех убери мужчин. Поставь женщин. Одних лишь женщин. И прислужниц, и на работу, и для стражи.
– Невиданное диво! – Коснятин не скрывал улыбки на своих сочных губах.
– Делай, что велят.
– А варяги?
– Какие варяги?
– Прибыла дружина. Эймунд-воевода.
– Похлопочи. Дай пристанище, еду. Вернусь – начнутся сборы.
– На Поромонином дворе их поселил.
– Быть по сему. Жди меня.
– Долго тут будешь, княже?
– Не знаю. Бог знает, всевидящий и всезнающий.
А возвратился он не к Богу, а к ней, к Шуйце, застал ее в слезах; быть может, почувствовала она в одиночестве весь страх содеянного с этим чужим, совсем неведомым ей человеком, пугалась завтрашнего дня, а может, это были слезы злости на самое себя и на него. Ярославу стало жаль девушку, он закутывал ее в беличьи одеяла, утирал ей слезы сильной своей рукой, рукой мужа, которая одинаково умело держала меч и писало.
– Женился бы на тебе, – сказал он, вздохнув, – но княжество требует от человека больше, чем ему хочется.
– Да и не нужно мне твое княжество, – ответила она сквозь всхлипывания.
– Многое стоит между людьми, преодолеешь – тогда радость, но не всегда есть возможность устранить то, что разделяет. Может, я тоже княжеству не рад, но ждут меня еще дела большие.
– Нудный ты и никудышный, когда князь, – сказала она злобно.
– А кого же ты приветила во мне? Не князя разве? – спросил он чуточку с обидой.
– Мужа приветила. Помрачение твое и на меня нашло.
– Будешь всегда со мной. В походах и в городах.
– Останусь тут. Ладно выдумал это подворье. Далеко от всех. Не люблю, когда суетятся вокруг люди. Тишину люблю, а с тобою – тоже не хочу.
– Если бы ты только могла стать моей женой…
– Не стала бы никогда. Не хочу разувать никого. Волю жажду…
Тогда он сказал ей о своем повелении. Чтобы жила здесь с одними женщинами.
– Чтобы их немного было. И не назойливых, – сказала она.
– Госпожой над ними будешь.
– Не знаю, что это такое.
– Когда узнаешь, понравится.
– Кто ж это знает…
– А не заскучаешь здесь?
