он успел лишь осмотреть своё новое хозяйство).
Я обнаружил это, когда отослал кухонному автомату заказ на стандартный завтрак, а через минуту, вместо привычной пиццы с грибами, получил по мини-лифту изумительную мясную запеканку и необыкновенно вкусный овощной салат. Даже кофе был каким-то особенным; я пил его не спеша, смакуя каждый глоток, и удовлетворённо думал о том, что теперь располагаю полнокомплектным экипажем для корабля такого класса, как «Кардифф» – три пилота (включая меня), пять инженеров, пять техников, врач и повар-стюард. Последний, впрочем, тоже принадлежал к техникам – в Звёздном Флоте отсутствовали рядовые матросы и старшины, а все астронавты делились на техников и офицеров; однако стюардов, в силу их особого положения на корабле, было принято относить к отдельной категории.
Начиная предстартовый обход, я первым делом заглянул на камбуз, где Симон как раз загружал в лифт завтрак для Ольги Красновой и её мужа, Теодора Штерна. Служба супругов на одном корабле была обычным явлением в Звёздном Флоте. Кроме Красновой и Штерна, у нас на «Кардиффе» были ещё две семейные пары – инженер Анна Гамбарини со старшим техником Хуаном Морено и техник Мари Лакруа с заместителем главного инженера Жорже Оливейрой.
Когда я похвалил Симона за роскошный завтрак, он весь расцвёл и быстро приготовил мне вторую чашку кофе.
– И всё же, Симон, – сказал я, – не советую тебе так рано вставать. Поднимайся с остальными в семь утра. Завтракать мы привыкли на скорую руку. Наш прежний стюард занимался только обедом и ужином.
– Так ведь у него, наверное, были и другие обязанности, – возразил Симон. – А я занят только на камбузе, и завтраки для меня не проблема. Если с вечера всё наготовить, то утром останется только включить духовки и нарезать овощи. Буду просыпаться минут на сорок раньше, вот и всё.
– Гм… Я бы не хотел, чтобы ты работал с утра до самого вечера. У тебя должно быть свободное время.
Мальчик улыбнулся:
– Времени хватит, капитан. По сравнению со школой… К тому же я люблю готовить. Для меня это не работа, а удовольствие.
Я кивнул:
– Прекрасно тебя понимаю. Для меня моя работа – тоже сплошное удовольствие. А чем ещё ты любишь заниматься?
– Читать, – ответил он с таким смущённым видом, словно признавался в чём-то зазорном.
В школе чтение художественной литературы, конечно, не запрещалось, но и не приветствовалось. Бюрократы из правительства считали, что это отвлекает учеников от занятий более полезными вещами. Эти же бюрократы наверняка объяснили бы низкие оценки Симона по большинству школьных предметов его увлечением «лёгким чтивом». Мне же представлялось, что у парня просто душа не лежала к учёбе. Бывают такие дети – вроде не глупые, но не желающие слишком много учиться. К тому же, как я знал из его личного дела, у Симона был чисто гуманитарный склад ума: он не сдал ни одного экзамена по техническим специальностям, зато без труда овладел всеми восемью официальными языками Федерации.
Прежде чем покинуть камбуз я
