кстати. Я ведь тут – один за всех. И за терапевта, и за хирурга, и за невропатолога. Да что там – даже зубы удаляю! Помощники мне еще как нужны! Вот завтра мы с Вами и начнем работать вместе. А сегодня отдохните с дороги, осмотритесь. Пойдемте, покажу, где Вы будете жить. Это здесь же, только наверху, в мезонине. Елена Васильевна! – обратился он к медсестре, бдительно наблюдавшей за ним и Ниной. Принесите мне ключ от той комнаты… И постельное белье. Только выберите то, которое поновей… Конечно, обстановка там почти спартанская. Но жить можно. Врачи, которые к нам приезжают, обычно там и живут. И не жалуются.
Теперь Нине стало понятно, с какой целью у здания здешней больницы имеется второй вход. Он ведет на второй этаж, где квартирует здешний персонал. Удобно придумано – спустился по лестнице на улицу, обогнул здание больницы – и ты уже на работе! Хотя жаль, что Нине придется жить по соседству не только с любезным Павлом Ивановичем, но и с этой грубиянкой-медсестрой. На редкость неприятная особа!
Тем временем неприятная особа молча вручила Нине стопку чистого белья, а Павлу Ивановичу – ключ на самодельном кольце из алюминиевой проволоки.
– Пойдемте, Нина Сергеевна! – произнес главный врач с любезностью хлебосольного хозяина, принимающего у себя дорогую гостью.
К удивлению девушки, им не пришлось выходить на улицу – лестница, которая вела наверх, в мезонин, находилась напротив наружной двери.
– Ну, вот и Ваша комната, уважаемая коллега! – Павел Иванович широко распахнул перед Ниной дверь, обитую потертой черной клеенкой, из-под которой сквозь прорехи выглядывала клочковатая грязная вата. – Располагайтесь как дома! Конечно, здесь одной Вам будет скучновато – что поделать, других жилых комнат здесь нет… Если что-то будет нужно, найдите меня или Елену Васильевну. Чем можем – поможем. А пока, если позволите, я Вас ненадолго покину и доделаю кое-какие дела. После чего вернусь к Вам. Вы не против, коллега?
Оставшись одна, Нина огляделась по сторонам. Обстановка комнаты и впрямь была спартанской. В углу – металлическая кровать с матрасом не первой новизны и чистоты. Рядом – круглый стол с обшарпанной и местами прожженной столешницей, пара шатких стульев. На одной из стен, оклеенных выцветшими обоями, красовался календарь за позапрошлый год. Картинка на нем изображала сказочное Лукоморье с пресловутым зеленым дубом, котом на златой цепи, длинноволосой синюшной русалкой и юным поэтом, изумленно взирающим на все эти дивные чудеса… Впрочем, Нина даже обрадовалась столь убогому убранству комнаты – почти монашеская келья. Оставалось лишь развесить иконы и выложить из сумки молитвослов и Новый Завет.
Раскрыв дорожную сумку, она извлекла оттуда Владимирскую икону Божией Матери в овальной пластмассовой рамке и бумажный образок Великомученика и целителя Пантелеимона, наклеенный на золотистую картонку. Перекрестившись и поцеловав края иконок, Нина поставила их на подоконник, в изголовье кровати. Затем расстелила на столе бумажную салфетку
