от ужаса. «Его лицо мне не понравилось невероятно, я даже попятилась от страха», – призналась она впоследствии.
А Мирабо через несколько дней бросил мадам Сент-Оран и начал ухаживать за ее подругой. Вскоре она уступила Мирабо, хотя не была пылко влюблена. Любовницей она была нежной, но холодной (впрочем, Мирабо легко утешался с другими женщинами), однако она уступила потому, что устоять против Мирабо было невозможно. И в следующие 4 года она была, как сказали бы мы, гражданской женой Мирабо.
Софи Монье страстно любила Мирабо, да и он ее искренне любил. Она даже была умна, но почти не образованна, у нее был узкий круг интересов, и говорить с ней Мирабо мог только о любви. Он и говорил, а потом писал пламенные письма. Но больше-то говорить было не о чем.
Отношения же с мадам Нера были гораздо более ровными и спокойными. Но с ней Мирабо было интересно: она была не только умна, но и хорошо образована.
Если с официальной женой, Эмили де Кове, ему катастрофически не повезло (сам виноват!), а любовь его жизни, Софи Монье, принесла ему множество бед, то на третий раз ему просто исключительно повезло. Не будучи пылкой любовницей, госпожа Нера была зато для Мирабо верным, надежным и очень полезным другом. Несколько раз она спасала его от очередного «королевского письма» то ли своевременным бегством, то ли хождением к министру (в те времена получить «письмо» было сравнительно просто, но и избавиться было не очень трудно, поскольку министры уважали титулованную знать). Она была его, так сказать, литературным секретарем, и если б Генриетта Амели не сидела над черновиками Мирабо, его четырехтомный труд о прусской монархии мог бы вообще не появиться. Ну, а в свободное время она пыталась как-то наладить его финансы, свести концы с концами.
Ей было тогда всего 19 лет, но у девушки была деловая хватка. Возможно, сказывалась голландская кровь. Перебравшись на квартиру Мирабо на Шоссе д'Антен, она первым делом подсчитала расходы и доходы и поняла, что дальше так жить нельзя. И что же она сделала? Поступила так, как должна поступать всякая домохозяйка и всякий государственный муж (впрочем, хозяйки так поступают не всегда, а государственные мужи – никогда, но это уж другой вопрос). Она продала лошадей, продала собственную мебель, рассчитала слуг, уплатила неотложные долги и… начала выдавать Оноре Габриэлю деньги лишь на самое необходимое.
Жизнь Мирабо стала налаживаться.
11
В 1786 году Оноре Габриэль вместе с Иэт-Ли (так он, сокращая ее имена, ласково звал госпожу Нера) и маленьким сыном от другой женщины едет в Пруссию. Как многое в жизни Мирабо, и эта поездка была двусмысленной: не то он беглец, не то – посол по особым поручениям… С одной стороны, Мирабо, основательно рассорившемуся с министром финансов Калонном, следовало быть подальше от Франции: это было почти бегство. Но с другой – министр иностранных дел Верженн снабдил его рекомендательным письмом; Францию очень интересовало, что делается в быстро поднимающейся Пруссии, и кто же лучше Мирабо сумеет разобраться в тамошних делах
