навредить жителям города. Вождь Каэджадар позволял ему подобные вольности только из страха разгневать Сатира. Сына бога не привлекали к работе и не призывали к порядку. Ровесники Куззолы уже состояли в эльбийской армии и создавали семьи, но только не он. Все жители Зеленого города переживали за Габриэль и ее здоровье. Сатир был вне себя от беспомощности.
Появление Анубиса несколько развеяло его тоску, и он встретил гостя приветливо. Боги продолжительно делились своими переживаниями и радостями, коих у обоих хватало. Разговор приобрел настороженный характер, когда Анубис перешел к кульминационному моменту своего визита к Сатиру.
– Во всяком случае, у тебя есть семья, мой дорогой друг, – заявил он неожиданно, – Как бы хотелось мне тоже любить кого-нибудь, но весь контингент моего окружения не соответствует желаемому. Убийцы, преступники и душевнобольные.
– А как же люди, которые честно прожили свою жизнь? – не согласился Сатир, – Разве таких нет? Насколько мне известно, в загробном мире нет возрастов, и все кто попадают к вам, обретают то состояние, которое им ближе по духу.
– Да, это так, но прожившие счастливую жизнь, не желают жить другую. Они ценят ее и так же продолжают любить тех, кого любили при жизни. А те, кто были несчастны, уходят в свои страдания и страшатся новой боли. Поверь мне, там, где боль и уныние, нет жизни.
– Так выбери себе любимую из живых смертных, – усмехнулся бог плодородия, – А, возможно, это будет и богиня. Времени сделать выбор у нас с тобой предостаточно.
– Все верно, мне приглянулась одна смертная и я влюблен, – перебил его Анубис.
– Так в чем же дело? – смутился Сатир и пристально посмотрел на бога смерти, – Кто она? Неужели она отвергла тебя?
– Сложно признаться, мой дорогой друг, – замешкался Анубис и блеск горящих огнем глаз стал тусклым,– но мне не суждено быть с ней.
– Ты говоришь, как смертный! Кто она? – вспылил Сатир. Ему не терпелось узнать кто же так сильно запал в сердце бога смерти, что он не решается ему признаться.
– Луна, – прошептал Анубис и опустил глаза, – Эта кроха так приглянулась мне, что я постоянно думаю о ней. Маленькая непоседа! Как бы мне хотелось нянчить ее, учить всему, оберегать.
Сатир не сдержался и захохотал так громко, что зашелестели деревья и встревожились птицы. Грай и чириканье разразились в листве.
– Что я могу поделать, мой дорогой друг, – пояснил Анубис, хотя эта насмешка рассердила его, – Сердцу не прикажешь, ведь так? Мы боги, но тоже хотим быть любимы. Я не нуждаюсь в поцелуях и нежных словах, но хочу заботиться и помогать. Какая женщина полюбит мой облик? Захочет ли она быть со мной, зная, что я сужу, наказываю и пытаю ее соплеменников?
– Прости, я не подумал об этом, – с пониманием произнес Сатир, – Ты хочешь воспитать ее по-своему, в мире привычном для тебя, вырастить себе преемницу и помощницу. Конечно, она будет любить больше родителей, даже если ты будешь
