хочет подождать как минимум лет десять, прежде чем выйти замуж, – сообщает Люк. – Разве не так, Бекки?
Воцаряется потрясенное молчание.
– Гм… – Я откашливаюсь и пытаюсь изобразить беззаботную улыбку, хотя чувствую, как пылает мое лицо. – Именно… так.
– Правда? – Сьюзи смотрит на меня широко распахнутыми глазами. – Я не знала! Но почему?
– Это чтобы я могла… исследовать свой потенциал, – лепечу я, стараясь не смотреть на маму. – И… узнать себя.
– Узнать себя? – В голосе мамы звучат пронзительные нотки. – Почему тебе для этого понадобилось десять лет? Я бы тебе за десять минут все растолковала!
– Но, Бекс, сколько же тебе будет через десять лет? – спрашивает Сьюзи, наморщив лоб.
– Вовсе не обязательно именно десять… – бормочу я, слегка смешавшись. – Может, и восьми хватит.
– Восьми? – Мама, кажется, вот-вот заплачет.
– Люк, – с беспокойством произносит Сьюзи, – а ты об этом знал?
– Мы однажды обсуждали эту тему, – говорит Люк с легкой улыбкой.
– Но я не понимаю, – упорствует Сьюзи. – А как насчет…
– Времени? – дипломатично перебивает Люк. – Ты права. Пожалуй, нам уже пора идти. Знаете, что уже пять минут второго?
– Пять минут? – паникует Сьюзи. – В самом деле? Но я же не готова! Бекс, где твои цветы?
– Кажется, в твоей комнате. Я их куда-то положила…
– Ладно, тащи их! А где папа? О черт, сигаретку бы…
– Сьюзи, тебе нельзя курить! – кричу я в ужасе. – Это плохо для… – И вовремя умолкаю.
– Для платья? – приходит на выручку Люк.
– Да. Она может… уронить на него пепел.
К тому времени, как мне удается разыскать цветы в ванной Сьюзи, подновить помаду и снова спуститься вниз, в холле остается только Люк.
– Твои родители уже вышли, – говорит он. – Сьюзи сказала, что и нам пора; сама она поедет с отцом в экипаже. А я для тебя вот что нашел, – добавляет Люк, протягивая жакет из овечьей шерсти. – Твоя мать права, идти в таком виде нельзя.
– В самом деле? – волнуюсь я. – Что, так плохо выглядит?
– Выглядит замечательно. – На его губах играет улыбка. – Но вдруг после службы разойдется шов?
– Чертов Дэнни, – качаю я головой. – Знала же, что лучше выбрать Донну Каран.
Воздух тих и недвижен, когда мы с Люком идем по усыпанной гравием дорожке к крытой аллее; светит бледное солнце. Перезвон колоколов переходит в сольную мелодию, вокруг ни души – только торопливо снует единственный официант. Остальные, должно быть, уже в церкви.
– Извини, если я недавно затронул больную тему, – произносит Люк.
– Больную? – Я приподнимаю бровь. – Ах, эту? Никакая она не больная!
– Твоя мать, кажется, расстроилась…
– Мама? Если честно, то ей плевать. Она вообще… шутила!
– Шутила?
