смысл этих слов.
– Ну, ну! просто – постоянно! – улыбнулась Вера.
Петька захихикал.
– Всегда, постоянно и постоянно! Как хорошо выходит: всегда, постоянно… и постоянно!
– Ну, господа, довольно сидеть! Идем дальше! – сказала Наташа. – Вот так, прямо через рожь, всего полверсты будет до рощи.
– О Петя, Петя! Всегда-то ты меня обижаешь! – вздохнула Вера, опираясь о его плечо и поднимаясь.
Мы пошли через рожь по широкой меже, заросшей полынью и полевой рябинкой.
– Вот и дома тоже, когда я рассержусь, я начинаю говорить очень неправильно, – сказала Вера. – И мальчики сейчас этим пользуются.
– Вера, неужели вы тоже умеете сердиться? – удивленно спросил я.
– О, да еще как! – улыбнулась она. – Только мальчики совсем не боятся. Я заговорюсь, скажу что-нибудь, – они сейчас подхватят, я и. рассмеюсь. Особенно Саша, – он такой остроумный; и у него совсем какой-то особенный юмор.
Вера начала рассказывать о своих братьях. Знала она их удивительно: столько в ее рассказах сказалось наблюдательности, столько любви и тонкого психологического чутья, что я слушал с действительным интересом. Остальные довольно недвусмысленно выражали желание переменить разговор.
– Ну, ну, я сейчас кончу! – торопливо возражала Вера и продолжала рассказывать без конца.
Вдруг в темноте раздался звонкий подзатыльник, что-то охнуло, и Петька кубарем покатился в рожь.
– Дурак! – послышалось изо ржи.
Миша гневно крикнул:
– Я тебе еще не так влеплю, дрянь!
Петька вышел на межу и стал счищать с себя пыль.
– Думает, что сильнее, старший братец, так может, что хочет, делать! – сердился он.
– Да в чем дело? Миша, за что ты его? – спросила Соня.
– Черт знает что такое! Иду, – вдруг он меня за нос хватает!.. Попробуй-ка еще раз!
– А я почем знал, что это твой нос? Ты бы сказал. А то я вижу, морква какая-то торчит, – длинная, мокрая… Мне, конечно, интересно.
– Глупо-с, Петенька! – ядовито заметил Миша.
– Склизкая такая, холодная…
Кругом смеялись. Петька был отомщен. Миша презрительно процедил:
– Шут гороховый!
– О-о-о-хо-хо! – глубоко вздохнул Петька, подтянул брюки и огляделся по сторонам. – У Наташи в глазах две курсистки сидят, – объявил он. – В каждом глазу по курсистке: одна в очках, другая без очков.
– Ну, оставь, Петя! – недовольно остановила Наташа.
– А ты разве на курсы собираешься? – быстро спросил я.
– Н-нет… не знаю, – ответила она и взглянула вперед. – Вот она, грёковская роща!
Средь светлой ржи, отлого тянувшейся вниз, широкою, неправильною полосою вилась грёковская лощина; на склоне ее, вся залитая лунным светом, темнела небольшая осиновая роща.
Лощинка была уже выкошена. Ручей, густо заросший тростником и резикой, сонно
