Она не дает до себя дотронуться. Она умоляет его уйти.
– Почему же?.. Разве я вам так противен?
– Ах, нет… Ах, что вы? Вы такой… необыкновенный, – плачущим голосом отвечает она.
– Вы не верите моей любви?
– Нет, конечно… Как можете вы любить меня?.. Вы смеетесь…
Он нетерпеливо пожимает плечами. Она глупее, чем он ее считал. Что за романтизм? Да еще у актрисы!.. Настоящая провинциалка… «Любить!» Конечно, о любви тут нет речи. Но кто гонится за словом?
Храп за стеной, достигнув высочайших нот и какого-то звериного, страстного напряжения, вдруг обрывается. Наступает мгновенная тишина. Затем раздается сознательный кашель проснувшегося человека.
«Пора уйти! – думает Хованский. – Какая досада!..» Но приключение начинает его захватывать. Если она, действительно, не ломается и не переоценивает себя, то ее наивность восхитительна. Это невинная девушка… Возможно ли?..
И вновь разгораясь, он умоляет ее завтра вечером разрешить ему проводить ее из театра.
Он уходит, наконец. Она слушает у окна чмоканье копыт по грязи.
В комнате остался сладкий запах его духов. Этот аромат говорит ей о другой, неведомой ей жизни, куда она никогда не войдет, как равная ему, этому белокурому принцу…
И опять звучат слова Луизы: «Но когда рухнут грани различий… Когда с нас слетит ненавистная шелуха состояний… Когда люди будут только людьми… Там я буду богата… Там я буду знатна…»
Она рыдает, пряча лицо в подушку.
Ни минуты ей не приходит в голову, что талант высоко поднял ее над жизнью, где господствуют Хованские.
Уже сереет рассвет, а она все без сна мечется на постели… Он целовал ее… Но не это волнует ее и обессиливает. Не раз за эти годы ее целовали грубо, силком, возбуждая в ней только протест и отвращение. Один Садовников… Нет, нет!.. Здесь не то… Как это ни странно, но чувственность ее дремлет. Желания ее спят. Этот человек слишком высок, слишком недосягаем для нее. Ему можно только поклоняться. Так, именно так любит Луиза Миллер Фердинанда фон Вальтера. Луиза тоже дает целовать себя, оставаясь невинной. И если Хованский завтра опять потребует поцелуев, найдется ли у нее сила отказать ему?.. «Нет, нет!..» – с тоской и восторгом думает она… Но ведь это грех так любить… Да… конечно… Но Бог простит ее… И он сам благороден. Он не потянет ее к соблазну. Он поймет ее страх. Его тронет ее чистота… Зачем она ему?
Умиленная, умиротворенная, она дремлет… И всплывают перед нею трогательные слова Луизы: «Ах, я не плачусь на судьбу… Я хочу только немного думать о нем… Я отказываюсь от него в этой жизни…»
Она уже спит. А светлые, счастливые слезы все еще дрожат на ее ресницах и скатываются на подушки…
Надежда Васильевна решила каждый вечер быть в театре. И не только потому, что это единственный интерес ее жизни. Она хочет быстрее освоиться в этой среде, ознакомиться с репертуаром и с дарованиями ее товарищей.
На сцене идет Велизарий – драма, переведенная с немецкого Ободовским.
Пьеса
