хотите сказать – не капризничала, – сурово перебил Тобольцев, – а была строга в выборе… Я её вполне понимал.
– Ну да, ещё бы!.. Словом, пять человек переменила в этой сцене… Не годится никто, да и только! Рвет и мечет барынька… Тогда Андрей Кириллыч встает. «Я, говорит, лакея сыграю!» Представьте, это с его-то комизмом! Мы все рассмеялись. А она как вскочит, как всплеснет руками!.. Сразу в него поверила… Что ж вы думаете? Превосходно сцена сошла! Вот ведь от каких мелочей иногда успех зависит…
– Потому что, повторяю вам, в искусстве нет мелочей!
– Д-да-с, – подтвердил «благородный отец». – И выходило так, что роль лакея была не менее ответственна, чем роль княгини. Позвольте и мне стаканчик…
– Андрей Кириллыч дал нам тогда хороший урок…
– Оно и видно! – желчно усмехнулся Тобольцев.
Катерина Федоровна то краснела, то бледнела.
– Давайте, я сыграю кухарку, – неожиданно предложила она, дождавшись паузы.
Серые глаза Тобольцева вспыхнули.
– Вы?!
– Ну да… Трудно, что ли? – резко спросила она.
Он внимательно поглядел в её лицо, на котором сгустился румянец. её насупленные брови дрогнули.
«Вот кремень-девка!» – подумал он невольно.
– Как вам сказать? Роль-то ответственная… Все-таки комический персонаж…
– Да ведь у вас нет выбора, – вдруг рассмеялась Катерина Федоровна. – Чего ж вы торгуетесь?
Он ещё раз пристально посмотрел в её глаза и невольно ответил сочувственным смехом.
– По рукам! – возбужденно крикнул он, протягивая руку.
Она угловатым движением подала ему свою и стиснула бессознательно его пальцы. Он чуть не крикнул от неожиданности и боли! «Вот так силища!.. И какое славное, честное лицо!.. Именно „честное"… И глаза какие!.. В ней чувствуется личность… И как это я её раньше не замечал?»
– Пожалуйте на сцену, кто в первом акте! – воскликнул он, подымаясь из-за стола. В голосе его затрепетали какие-то новые нотки захватывающей жизнерадостности, и на окружающих они подействовали, как шампанское на утомленного человека.
– Катя! Милая… Спасибо! – прошептала Соня. Она верила, что сестра это делает только для нее. Катерина Федоровна поглядела на Соню большими глазами, но промолчала.
На репетициях она ничем не проявила себя; была застенчива и угловата; только голос её низкого тембра и интонации её прекрасно подходили к бытовой роли.
– Сойдет, – ласково говорили все. – Да… эта, пожалуй, обыграется… Не такой балласт, как сестрица, – замечал «резонер», сам лет пятнадцать игравший в кружках и считавший себя за знатока.
– Что она? Барышня? Замужем?.. Кто такая? – спрашивал Тобольцев Засецкую, провожая её домой. Она рассказала все, что знала от Конкиных. Назвала цифру заработка.
«Вот она какая!» – подумал он и на другой же день так заметно изменил
