на что и намекал Коулман (на Мальорке Коулман выразился сильнее, но Рей не поддался его напору), и Рей помнил, как в тот день думал, что мог бы, если бы вдруг почувствовал желание, завести с ней роман и скрыть его от Пегги, что Элизабет была бы легкомысленной и нежной и связь с нею стала бы благотворным отдохновением от мистицизма Пегги. Еще Рей знал, что он никогда бы не стал заводить роман. Да и никто бы не стал, имея такую жену, как Пегги, девушку, для которой идеалы были реальностью, нерушимой реальностью, может быть, самой реальной из всех реальностей. К тому же ни на какой роман у него определенно не было сил.
– Вид у него достаточно мрачный, чтобы покончить с собой, и, возможно, он так и сделает, – буркнул Коулман, снова принявшись за свое.
– Эдвард, пожалуйста, прекрати это, – сказала Инес.
Но у миссис Смит-Питерс возник еще вопрос к Рею. Она посмотрела на мужа, словно спрашивая у него разрешения, но он разглядывал скатерть.
– А она вообще рисовала? – спросила миссис Смит-Питерс.
– Все реже и реже, к сожалению. И это было плохо. Мы… Поскольку у нас было много слуг. И свободного времени с избытком.
Коулман снова посмотрел на него критическим взглядом.
Рей продолжил:
– Сказать по правде, мы обленились. У меня имелись определенные обязанности, не обременительные, но… без обязанностей человек разваливается на части. Пегги перестала писать картины по утрам и работала только по вечерам, если вообще работала.
– Похоже на депрессию, – сказал Коулман.
«Но Пегги вовсе не вела себя как человек, у которого депрессия», – подумал Рей. Он не мог сказать этого вслух. Это прозвучало бы как самооправдание. А какое право имеют все эти чужие люди судить его и Пегги? Рей нервно швырнул салфетку на стол.
Миссис Смит-Питерс посмотрела на часы и сказала, что им пора.
– Я тут подумала, – обратилась она к Инес, – может быть, вы с Эдом захотите побывать в Ка’ Реццонико?[11] Я обожаю это место. Хочу съездить туда завтра утром.
– Мы можем позвонить вам во время завтрака? – спросила Инес. – В девять или в половине десятого не слишком рано?
– О боже, нет, мы встаем в восемь, – уверила миссис Смит-Питерс.
Ее муж поднялся первым.
– Может быть, вам тоже захочется с нами, – сказала миссис Смит-Питерс Рею, вставая из-за стола.
– К сожалению, не могу, – ответил Рей. – Спасибо.
Смит-Питерсы ушли.
– Инес, попроси чек. Я вернусь через минуту, – сказал Коулман.
Он направился в заднюю часть ресторана.
Антонио встал, как только Коулман повернулся к ним спиной.
– С вашего позволения, я возвращаюсь в свой отель, – произнес он по-английски. – Я очень устал. Нужно написать письмо матери.
– Конечно, Антонио, – кивнула Инес. – Увидимся завтра.
– Завтра. –
