мне нужно было что-то вроде крючка, но не слишком большое. Я порылся в ящиках и наконец нашел изогнутый металлический крючок с рукояткой. Возможно, им пользовались, чтобы вынимать горшки из огня.
– Сядь, – приказал я девице.
Она очумело уставилась на меня, но послушно села на скамейку, на которую я ей указал.
– А теперь зажми его между коленями и не отпускай, как бы он ни царапался, ни брыкался и ни визжал. И придерживай его передние лапы, чтобы он не процарапал меня до ребер, пока я буду помогать ему. Поняла?
Горничная глубоко вздохнула, потом сглотнула и кивнула. Слезы ручьями бежали по ее лицу. Я поставил собаку к ней на колени и положил руки девицы на спину песика.
– Держи крепко, – сказал я ей и зачерпнул комочек масла. – Я хочу смазать ему глотку жиром. Потом мне придется раскрыть ему пасть и выдернуть косточку. Ты готова?
Девушка кивнула. Слезы больше не лились, губы ее были сжаты. Я был рад, что в ней нашлась хоть какая-то сила воли, и кивнул в ответ.
Запихнуть ему в глотку масло было легко. Однако оно заткнуло песику горло, и ему стало еще страшнее. Мое самообладание содрогнулось под волнами его ужаса. У меня не было времени на нежности. Я силой развел его челюсти и запустил крючок в глотку. Я надеялся, что крючок не воткнется в плоть. Ну а если бы это и произошло, песик, если ему не помочь, все равно был обречен. Я повернул инструмент у него в горле, а пес извивался и визжал и описал всю хозяйку. Крючок зацепил кость, и я потянул ровно и уверенно.
Она вышла вместе с комком слюны, пены и крови, зловредная маленькая косточка, и вовсе не рыбья, а грудная кость маленькой птицы. Я швырнул ее на стул.
– И птичьих костей ему тоже нельзя давать, – свирепо сказал я девице.
Не думаю, что она слышала меня. Собака благодарно хрипела у нее на коленях. Я поднял миску с водой и протянул песику. Он обнюхал ее, полакал немного и потом свернулся в изнеможении. Девица подняла его и стала баюкать, прижимая к груди, как младенца.
– Пообещай мне кое-что, – начал я.
– Что угодно. – она говорила, уткнувшись в шерстку любимца. – Проси, и это твое.
– Во-первых, перестань кормить его своей едой. Некоторое время давай ему только баранину или говядину и каши. Столько, сколько поместится у тебя в горсти, – для такой маленькой собачки больше не нужно. И не носи его повсюду. Заставляй его бегать, чтобы у него появились мускулы и стерлись когти. И вымой его. Он отвратительно пахнет. Шкура и дыхание. Это от слишком жирной пищи. Иначе он не проживет больше года-двух.
Девица подняла на меня глаза, во взгляде ее застыло изумление. Ее рука метнулась к губам почти тем же движением, каким она самодовольно ощупывала свои драгоценности за обедом, – и я вдруг понял, кому читаю нотации. Леди Грейс. А я заставил собаку описать ее ночную рубашку.
Что-то в моем лице, видимо, выдало меня. Она восторженно улыбнулась и крепче прижала к себе собачку.
– Я сделаю все, что ты сказал, маленький псарь. Ну а для тебя? Неужели
