услышал ли весть о прибытии войска и хочетВсе сообщить нам правдиво, раз первый об этом услышал?
Или о деле народном другом говорить он намерен?
Благословенным он кажется мне и отважным. Пускай он
Счастье получит от Зевса такое, какого желает!»
Кончил. С радостью речь его выслушал сын Одиссеев.
Заговорить он рвался, на месте ему не сиделось.
Стал в середине собранья. И скипетр вложил ему в руки
Вестник, разумные мысли имеющий в сердце, Писенор.
Прежде всего к старику Телемах обратился и молвил:
«Старец, тот муж недалеко, – сейчас его сам ты увидишь, –
Тот, кто собранье созвал. Печаль мне великая нынче.
Вести такой я не слышал, чтоб к нам приближалося войско,
Нечего мне сообщить вам, что первый об этом я слышал.
Не собрался говорить и о деле другом я народном.
Дело идет обо мне и о бедах, на дом мой упавших.
Две их: одна – погиб у меня мой отец благородный,
Бывший над вами царем и всегда, как отец, вас любивший.
Много еще тяжелее вторая беда, от которой
Скоро погибнет наш дом и я разорюсь совершенно.
К матери против желанья ее пристают неотступно,
Как женихи, сыновья обитателей наших знатнейших,
Прямо к отцу ее в дом обратиться, к Икарию старцу,
Смелости нет в них, – чтоб сам он за дочь свою выкуп назначил,
Выбрав, кого пожелает и кто ему будет приятней.
Вместо того, ежедневно врываяся в дом наш толпою,
Режут без счета быков, и жирных козлов, и баранов,
Вечно пируют и вина искристые пьют безрасчетно.
Все расхищают они. И нет уже мужа такого
В доме, как был Одиссей, чтобы дом защитить от проклятья.
Мы ж не такие, чтоб справиться с этим, и даже позднее
Жалкими будем мужами, способными мало к отпору.
О, защитил бы и я, когда бы лишь силу имел я!
Дело творится, какого терпеть уж нельзя! Безобразно
Гибнет мой дом. Неужели самих это вас не приводит
В негодованье! Тогда постыдитесь хотя бы соседей,
Окрест живущих! Побойтесь хотя бы богов, чтобы в гневе
Не обратили на вас же они этих дел недостойных!
Зевсом, владыкой Олимпа, я вас заклинаю, Фемидой,
Что распускает собранья народа и их собирает, –
Милые, вас я молю: перестаньте! И дайте мне горем
В уединеньи терзаться! Красивопоножным ахейцам
Не причинил ли, враждуя, обиды какой мой родитель,
И за нее вы, враждуя, обиды теперь мне творите,
Этих людей поощряя? Мне было бы лучше, когда бы
Сами поели вы все, что лежит у меня и пасется.
Если бы вы все поели, то скоро пришла б и расплата.
Мы бы по городу стали ходить, приставая к вам с просьбой
Вещи назад возвратить, пока б вы всего не отдали.
Нынче же сердце вы мне безнадежным терзаете горем!»
В бешенстве так он воскликнул и скипетр бросил на землю.
Хлынули слезы из глаз. И жалость народ охватила.
Все остальные безмолвно
