положения будущей операции. Акция должна иметь далеко идущие последствия, всем должно стать понятно, что оппозиция Асаду не только в Латакии и Ракке, она есть и в Дамаске. И все эти плакаты с портретами Асада – не более чем политика режима, а истинные патриоты сражаются.
– Да, это будут сирийцы, – пообещал Шалуб. – Мы с генералом решим, кого нам перебросить из лагерей в Ираке на запад Сирии. Однако, господа, я понимаю несчастного Эрдогана.
– Вы о чем, Ахмед? – спросил генерал.
– Я? – Шалуб поднялся, поставил стакан на столик и сбросил с плеч купальный халат, обнажив крепкое спортивное тело. – Я о том, что президент России пообещал, что Эрдоган не отделается только одними помидорами. Вы выбрали прекрасное место для конспиративной встречи, господа, – опустевший из-за ответных российских санкций турецкий курорт.
Он подошел к краю бассейна и нырнул, вытянув вперед руки. Его загорелое тело вошло в воду почти без всплеска. Бартон откашлялся и слегка недовольным тоном заявил:
– Я, конечно, понимаю, что этот ваш агент мастер своего дела.
– Да, красиво он вошел в воду, – усмехнулся Фердисон, бросая окурок в пепельницу.
– О, господи, да я же совсем не об этом, генерал! – раздраженно отозвался дипломат.
Сирия, провинция Латакия. Аэродром «Хмеймим». База российских военно-космических сил
Полковник Сидорин в песочного цвета летнем обмундировании стоял возле экрана с указкой и комментировал изображение. В отдельном модуле штаба, отведенном военной разведке, шла речь об одном из командиров повстанческих оппозиционных отрядов Гиясе Турае, прославившемся тем, что он часто самолично казнил заложников, пленных. И делал это всегда на камеру, глумливо позируя чувством безнаказанности. В средствах массовой информации многих стран Гияса Турая стали называть Гияс-Палач.
Капитан Котов смотрел на экран, где одетый в черное Гияс Турай разглагольствовал о том, что продажные европейские и американские политики и толстосумы вынуждают его делать то, что он делает – вести непримиримую борьбы за свою родину. А заодно они вынуждают его резать головы заложникам, демонстрируя этим свою преданность воле Всевышнего.
Взмах ножа, и тело, одетое в оранжевый балахон, падает к ногам палача, кровь толчками бьет из распоротой артерии на шее. Это уже восьмой кадр, который демонстрировал командирам своих оперативных групп полковник Сидорин. Майор Стрельников курил и щурился, глядя на сцены убийства. Капитан Белобородов чуть постукивал пальцами по крышке стола. Выглядело это нетерпеливым жестом офицера, который только и ждет команды броситься на поиски этого вурдалака.
– Прошу обратить внимание, – говорил полковник, – на постановку его руки во время нанесения смертельной раны.
– Левша, – констатировал Котов. – И еще у него какая-то травма локтевого сустава.
– Он весь какой-то травмированный, – проворчал Стрельников. –
