бы вам. Но я запрещаю вам подобные оскорбительные намеки. Наш разговор окончен, можете идти.
Зигварт сначала словно окаменел, а затем воскликнул:
– И вы имеете наглость говорить это мне, тому, кого вы обманули и обокрали? Пожалуйста, не вздрагивайте. Проект для постройки берндтской виллы выкраден из моей папки и вы признаетесь в своем мошенничестве, признаетесь, говорю я вам, или…
Он схватил Гунтрама за плечи и начал трясти его.
Гунтрам старался освободиться, ему удалось дотянуться до колокольчика, стоявшего на столе. Он сильно позвонил, зовя на помощь. Дверь открылась, в комнату вбежал слуга, за ним – горничная. Через другую дверь уже входила Берта со своей камеристкой. Все подумали, что на хозяина дома было совершено покушение, и бросились к нему на помощь с криками ужаса и негодования. Он почти без чувств упал в кресло.
– Ради Бога, что случилось? – воскликнула вне себя Берта. – Вы, кажется, с ума сошли, господин Зигварт!
Герман отступил с выражением горького презрения, а его глаза сверкнули угрозой.
– К сожалению, я в полном разуме, и вы в этом скоро убедитесь. Но в присутствии слуг нам неудобно вступать в объяснения. А с вами мы еще поговорим, господин Гунтрам. Я буду отстаивать свои права, в этом можете быть уверены!
И он вышел, изо всей силы хлопнув дверью.
Глава 4
Окрестности провинциального городка Эберсгофена, находящегося в восточной Пруссии на почтовом тракте, были довольно однообразны и вся их привлекательность заключалась исключительно в изобилии лесов, еще сохранившихся в этих местах. На мили вокруг здесь простирается густой бор, который, несмотря на всю свою красоту, придает всей местности какую-то отрешенность от мира.
Небольшое поместье, расположенное близ городских ворот, было окружено большим садом. Дом был прост и старомоден, но очень уютен. На площадке перед домом, под большим буком, стояли стол и несколько стульев. Отсюда открывался вид на зеленые поля и лес.
Под буком сидела пожилая женщина и вязала длинный чулок из серой шерсти. В ее манере держаться и говорить было что-то решительное, а во всем ее облике чувствовалась необыкновенная представительность.
– Я вас спрашиваю, что выйдет из всей этой истории? – сказала она почти повелительным тоном. – Если так будет продолжаться, то все кончится полным крахом. Из-за этого вы перессоритесь с бургомистром и со всем городом. Зигварт, вы неисправимейший упрямец.
Архитектор Зигварт, развалившись, сидел на стуле и, выслушав предназначавшиеся ему поучения, спокойно ответил:
– Совершенно верно, госпожа Герольд.
– Значит, вы согласны со мной? Почему же вы не хотите воспользоваться теми средствами, которые находятся в ваших руках?
– Потому что отвечаю за то, чтобы вся эта история не свалилась отцам города на их мудрые головы. Ведь я управляю стройкой.
– Вы управляете? Но ведь вы…
