со стороны Зинаиды, нисколько не смущал его. Он постоянно находился возле молодой девушки; где бы она ни была, куда бы ни пошла, всюду рядом с ней торчала высокая фигура англичанина.
Зоннек и Эрвальд тоже были здесь. Консулу неудобно было обойти сегодня приглашением молодого человека, который уже несколько недель был в его доме, и, наконец, это уже не представляло большой опасности ввиду предстоящей разлуки. Для наблюдений, которые ему так настойчиво рекомендовались, у Осмара не было времени; как хозяин, он был нарасхват, но, к своему успокоению, видел, что Марвуд взял присмотр на себя. Конечно, он сумел бы помешать нежелательному сближению.
Консул только что представил приехавшего на днях старика членам немецкой колонии, как «нашего знаменитого соотечественника, профессора Лейтольда, который наконец-то опять порадовал нас своим приездом».
– Да, я не был в Каире десять лет, – сказал профессор, бодрый, живой старик. – Когда имеешь честь занимать кафедру в немецком университете, то редко можешь урвать время для путешествия. Но теперь я хочу отдохнуть. Вы знаете, что египетские древности всегда были моей страстью. Я собираюсь на этот раз основательно заняться царскими гробницами в Фивах.
– И вы называете это отдыхом? – смеясь, спросил Осмар. – Поздравляю вас с этой возней в пыли и песке! Значит, мы с вами скоро увидимся, ведь вы, конечно же, поселитесь в Луксоре?
– Еще не знаю, это зависит от Зоннека. Он здесь все знает, как свои пять пальцев и укажет, где нам будет лучше всего устроить свою главную квартиру.
Последняя фраза обеспокоила консула.
– Разве Зоннек едет с вами в Луксор? – спросил он. – Я не слышал об этом.
– Это выяснилось только вчера; я уговорил его ехать со мной. Он пока еще свободен, разумеется, к своей величайшей досаде, и ему безразлично, где жить – здесь или в Фивах, пока господа, заседающие за зеленым столом, соблаговолят дать ему возможность двинуться с места. Все равно ему придется проезжать через Луксор, а мне очень выгодно, чтобы он был моим спутником.
– Совершенно верно. А господин Эрвальд тоже едет?
– Эрвальд? Ах, да, это немец, которого Зоннек подцепил где-то в Германии и берет с собой? Кстати сказать, чудесный малый! Да, он тоже едет.
На лице Осмара отразилось неприятное удивление. Правда, он был убежден, что ревнивые опасения Марвуда преувеличены, но все-таки… Впрочем, в настоящую минуту делать было нечего. Он переменил разговор.
Тем временем Эрвальд чувствовал себя в обществе весьма привольно. Победа на скачках и смелый наезднический кунштюк, проделанный им под конец, возбудили к нему интерес, а обаяние свежести и непосредственности его натуры лишь способствовало его усилению; он положительно имел успех, особенно у дам. Само собой разумеется, он подошел поздороваться с Зинаидой Осмар, но завести более продолжительный разговор ему не удалось, потому что она была отвлечена обязанностями хозяйки; кроме того возле нее торчал, как часовой, несносный
