местной верхушки, недовольная новой властью и присутствием «неверных» на их территории, подстрекала других против России. Вдобавок Персия и Турция, не без помощи англичан, помогали недовольным имамами и оружием, надеясь урвать свой кусок. Гористая территория идеально подходила для ведения партизанской войны, ибо позволяла небольшими силами наносить урон гораздо более сильному противнику.
Прибыв на Кавказ и оценив обстановку, Ермолов написал государю, что Кавказ представляет собою крепость, населенную полумиллионным гарнизоном. И дабы овладеть ею, надобно вести планомерную осаду. Что он и сделал, постепенно продвигая русские форпосты в горы и выселяя наиболее непримиримых на равнины, под надзор русских гарнизонов. Широко практиковалось взятие заложников из семей старейшин – для пресечения возможных восстаний. С другой стороны, имелся и пряник в виде гарантии спокойствия и послабления в налогах для тех, кто сидел тихо.
Мой реципиент Николай после восшествия на престол сменил Ермолова, но Кавказская война на этом не прекратилась, наоборот, она вспыхнула с новой силой и стоила России огромных жертв. Ермолов же, несмотря на крутые меры, принятые им на Кавказе, снискал уважение местных племен, которые ценили силу и то, что генерал держал свое слово, что было редкостью среди туземцев.
С генералом мы встретились в его штаб-квартире, в Тифлисе, где я провел четыре дня, после чего посетил несколько местных аулов и недавно построенную крепость Грозную, которая в известном мне будущем превратится в город Грозный. Меня сопровождали два эскадрона, отчего я чувствовал себя в безопасности, но, проезжая по узким горным дорогам, через небольшие речки, где вокруг растет дремучий лес, мы всегда были начеку. Грозная являлась настоящей горячей точкой, так как служила форпостом для усмирения Чечни. Горцы часто обстреливали ее, но уважительно делали это издали. Так что имя свое крепость оправдывала.
Алексею Петровичу понравилась мысль о создании генерального штаба для планирования боевых действий с потенциальным противником и развертывания резервов. Поэтому он согласился на мою просьбу принять у себя капитана Гофмана и группу его офицеров, отобранных мною из офицеров Измайловского и Егерского полков, для ознакомления с нашими южными границами. Ермолов даже пообещал поделиться своим немалым опытом и дать капитану в сопровождающие полковника Муравьева – я не мог пожелать более компетентного сопровождающего капитану Гофману.
О предстоящей войне с персами знал только я, но те, кто служил на Кавказе и имел глаза и уши, знали, насколько зыбок мир с нашим южным соседом. Это позволяло надеяться, что нас не застигнут врасплох, как в известной мне истории.
Расстались мы с генералом довольные друг другом. В разговоре с ним я был сердечен и деловит, задавал конкретные вопросы и проявлял неподдельный интерес к опыту маститого вояки. Я пообещал прислать Ермолову несколько инженеров, выходцев Путейного института,
