и опыт.
– С помощью подобной техники можно уличить человека во лжи, – сказал Муромский.
– Вы хотите сказать, что действительно умеете читать мысли? – Голос Бапикова звучал спокойно и ровно, как будто он спрашивал альтера, умеет ли тот играть в шашки.
– Умею, – ответил Муромский. – Но пользуюсь этим нечасто. Только в случае особой необходимости. Как правило, я отключаю эту свою способность.
– Почему?
Муромский указал сложенными вместе палочками сначала на Дживза, затем – на Бапикова и наконец – на Шаркова.
– Слушать всех вас троих одновременно все равно что находиться в комнате с тремя включенными радиоприемниками, транслирующими разные станции. Приходится постоянно напрягаться, чтобы хоть что-то понять. Кроме того, мне нравится общаться с людьми на их уровне. Иначе это похоже на игру в поддавки. Глупая, надо сказать, игра. – Муромский взял с тарелки ролл с тунцом и опустил его в чашечку с соевым соусом. – Знаете, почему вам не нравится японская кухня?
– Потому что в ней много сырой рыбы и разных каракатиц с резиновыми щупальцами.
– Нет. Потому что вы впервые попробовали ее во время официальной встречи. Вам тогда было совершенно не до еды, поскольку решалась судьба вашего назначения на должность и перехода в Двенадцатый Круг «Вечности». Разумеется, вам было совершенно не до еды. Кроме того, вас выводило из себя то, что вы не умели как следует пользоваться палочками. А есть суши вилкой, при том что все остальные пользовались палочками, вам казалось неудобным.
Бапиков внутренне подобрался. Хотя внешне, как он надеялся, это никак не проявилось. Альтер вытянул из его памяти случай, о котором куратор и сам почти забыл. Значит, он мог найти там и многое другое. Даже то, что являлось строго секретной информацией.
Муромский посмотрел на куратора, мило улыбнулся и ничего не сказал. С таким же успехом он мог подойти и щелкнуть Бапикова по носу. Куратор умел управлять эмоциями – при его работе это было просто необходимо. Перед встречей с Муромским он старательно настраивал себя на нейтральное отношение к альтеру. Муромского не следовало воспринимать как партнера или противника. Любое из этих отношений подразумевает эмоциональную составляющую. Муромский был всего лишь инструментом. Штопором, с помощью которого Бапиков собирался вскрыть бутылку дорогого, коллекционного вина. Если же ты не умеешь обращаться со штопором, то это не его вина. Глупо злиться на штопор за то, что он выскользнул у тебя из руки и закатился под стол. Однако сейчас куратор чувствовал, что начинает ненавидеть сидящего перед ним и с довольным видом жующего всякие там… киноко но таманеги…
Стоп!
Бапиков мысленно сам себя схватил за руку. Он понятия не имеет, что такое киноко но таманеги. Никогда прежде он не слышал этих слов. Откуда же они взялись?..
Куратор встретился взглядом с Муромским, который именно в этот момент поднял
