ухмыляться парень.
– Плитка!
– Побелка!
– Ну, так я вам ничего не должен, раз у вас настолько спорная кухня, – захохотал парень.
– Ну, етитская сила, вы кто такие?! – всерьез обеспокоился мужик в валенках.
– А ты кто такой?! – с наездом спросил его парень.
– Я… Филипп Филиппович Портнягин! Старший по подъезду! Я сорок два года в этом доме живу! А вас первый раз вижу! Вы кто?!
– Никто, – буркнул Левин и хотел выйти из квартиры, но Портнягин цыплячьей грудью преградил ему путь.
– Он никто, а я ваша новая соседка из пятой квартиры, – любезно пропела Дина. – Очень приятно познакомиться, меня зовут Дина Алексеевна! Это хорошо, что вы старший по подъезду, вот, будете свидетелем, что этот товарищ меня залил!
– Он меня залил! – не выдержал Левин такого преимущества Дины Алексеевны в борьбе за квартиру. – Меня!
– Вы кто?! – тупо повторил старший по подъезду, опять обращаясь в Левину.
– Ваш! Сосед! С нижнего! Этажа! – крикнул Левин ему в лицо. – И это меня он залил! – ткнул он пальцем в кавказского парня. – Меня! И вы, как старший по подъезду, если что, подтвердите этот печальный случай!
– Супруги! – осенило мужика в валенках. – Которые разосрались…
– Не-е-ет! – в один голос закричали Дина и Левин.
Они одновременно выбежали в подъезд и наперегонки бросились вниз, словно спринтеры, конечной целью которых была квартира на втором этаже.
– Топай отсюда, дядя, а то валенки промочишь, – посоветовал Портнягину парень.
– А ты кто?! – решил не сдаваться Портнягин. – Птичкины сто лет назад отсюда уехали…
– Я твой новый сосед, – похлопал его по плечу кавказец, вытесняя в подъезд. – Женюсь я на Птичкиной!
– На которой?
– На Еве! Евдокии то есть, – пояснил парень, захлопывая дверь у него перед носом.
– Дурдом, – пробормотал Филипп Филиппович. – Нет у Птичкиных никакой Евдокии! А уж Евы тем более! Ну, етитская сила, понаехали тут… моджахеды!
Он поплелся в свою квартиру, с сожалением рассматривая валенки, которые все-таки успели промокнуть.
Урон от потопа оказался не очень велик: намокшая плитка – все-таки на потолке была плитка, а не побелка! – подтеки на крашеных стенах и вздувшийся в одном месте мокрый линолеум.
Убрав с кухни тазы и ведра, Левин решил принять душ. Но ванная оказалась занята. За дверью слышался возбужденный голос Дины, и Левин понял – она разговаривает по мобильному. Без малейшего угрызения совести, Левин припал ухом к двери. Ни разу в жизни он не подслушивал, но теперь вдруг ощутил острое удовольствие от того, что делает нечто неприличное и запретное.
«Поздравляю! – сказал себе Левин. – Кажется, ты снова становишься русским до мозга костей. Быстренько адаптировался!»
– Нора, я не могу так больше! – почти кричала мадам в трубку. – Я готова его убить! Мне надоело
