я. – Денег-то хоть удалось с него содрать?
– Да при чем тут деньги? – отмахнулась блондинка. – Денег я добуду сколько нужно!
– Тебе легче, – в свою очередь вздохнула я.
– Вот этим и займусь, – решительно пообещала блондинка, загасив сигарету. – Уж запомнят они меня, на всю жизнь запомнят! Тебя куда отвезти?
Я пригляделась – руки у нее дрожали, глаза лихорадочно горели. Если честно, то не стоит ей вести машину, а мне не стоит с ней ехать. Однако дождь припустил вовсю, и я решила рискнуть, тем более что было совсем близко – тут же, на Васильевском.
Ничего не случилось. Блондинка вела машину уверенно, хотя и резко, так что меня слегка трясло на поворотах. Но вскоре я была возле дома, где жила последние восемь месяцев в обществе своего дорогого друга Бонни.
Бонни достался мне, можно сказать, по наследству от чужих людей. Его хозяева наняли меня в свое время в няньки на две недели отпуска, а сами погибли в автокатастрофе. Потом в нашей жизни на короткое время появился Иван, который и унаследовал Бонни вместе с квартирой. Потом Иван уехал работать в Штаты, оставив нас вдвоем с Бонни здесь, в этой же квартире. Откровенно говоря, мы оба очень довольны, потому что обожаем друг друга. Иван присылает деньги на собаку, но по некоторым обмолвкам в письмах я поняла, что у него кто-то есть там, в Америке. И очень может быть, что он со временем захочет завести семью, а в таком случае ему понадобится квартира. Или дом, как там у них принято. И тогда он решит продать жилье на Васильевском острове, так что нам с Бонни нужно как можно быстрее искать пристанище. Ничего, теперь, после развода, сделать это будет легче.
Я открыла дверь и оказалась в просторном и хорошо отремонтированном холле. Дом старый, позапрошлого века, поэтому в холле стояла статуя Фемиды, богини правосудия, – ее изображают с весами в руках и с завязанными глазами. Фемида – кошмар моей жизни, поскольку Бонни статую страстно полюбил: до того, что не может пройти мимо, не подняв на нее лапу (прошу прощения за подробности).
Сами понимаете, жильцы и уборщица очень такой привязанностью недовольны, пес плохо поддается воспитанию, так что мне приходится нелегко. Но эта странная тяга к правосудию – единственное темное пятно на наших с Бонни отношениях.
Стоя за дверью, я услышала ровный гул, потом кто-то бухнул чем-то тяжелым, так что двойная железная дверь содрогнулась, будто бумажная.
– Бонни, немедленно прекрати! – крикнула я.
Как назло, ключ едва поворачивался в замке, и удары участились. Я распахнула дверь и тут же отскочила в сторону. И правильно сделала, потому что на площадку вылетело страшилище желто-песочного цвета. Силой ветра меня прижало к стене, страшилище затормозило всеми четырьмя лапами и закрутило огромной головой. Я затихла за дверью, надеясь, что на этот раз меня минует чаша сия.
Как бы не так! С ужасающим воем чудовище ринулось ко мне, ткнуло мордой в плечо, так что я буквально стекла по стенке на пол, после чего меня облизали теплым языком да еще и испачкали слюной всю одежду.
Что ж, вон она, расплата за
