воды, чего не делал с тех пор, как пропала Ольга. Наконец вылез из ванны, растерся жестким полотенцем и, не одеваясь, направился в спальню. Рухнул лицом вниз на кровать и попытался собраться с мыслями.
То, что он услышал, было ошеломляюще. Это было совершенно невероятно и абсолютно невозможно. Возьмись кто-нибудь рассказать Антону историю, даже наполовину менее фантастичную, он бы попросту не стал слушать и усомнился в адекватности рассказчика. Да что там, наверняка принял бы того за сумасшедшего. Похож ли на сумасшедшего Николай Иванович Муравьев? Антон мог бы поклясться, что нет. Хотя заурядным человеком его никак не назовешь – странностей хватает. Этот его графский титул хотя бы взять, необоснованную заботу, чудаковатую старомодную речь, верзилу-телохранителя, который сам не знает, кем графу приходится… И наконец, поступившее предложение примкнуть неизвестно к кому.
Самарин поднялся, накинул халат и двинулся на кухню. Только сейчас он сообразил, что его абсолютно не тянет на выпивку.
– Вот черт, – подумал он, – я что же, за два дня стал другим человеком? Перепрограммировал меня его сиятельство, что ли?
Антон открыл холодильник, с недоумением посмотрел на стоящую на полке поллитровку и захлопнул дверцу.
«У тебя появилась возможность обрести цель в жизни, – пробудился вдруг внутренний голос. – Не упусти ее».
«Хорошенькая цель, – возразил Антон. – Сражаться с ветряными мельницами? Как там сказал Муравьев – стереть эту заразу с лица Земли? Бред ведь, отчаянный бред. Тоже мне, охота за привидениями. Драконоборцы хреновы, действительно можно рехнуться. К чертям – я еще не пропил мозги, хоть и упорно старался. А для того чтобы пойти воевать невесть с кем и невесть за что, мозги должны быть набекрень».
«Ой ли, – не унимался внутренний голос. – Так уж и набекрень. Из того, что ты чего-то никогда не встречал, вовсе не следует, что этого «чего-то» не существует. Представления людей об окружающем их мире постоянно меняются».
«Да, меняются, но не до такой же степени. К тому же меняются неспроста, а под давлением фактов и твердых доказательств. Мне же предлагают поверить в черт-те что, основываясь на неких мистических данных, на неведомой и якобы засекреченной древней информации. Абсурд же, явный абсурд. Да и зачем мне это, в конце концов?»
«Тебе дают шанс».
«Шанс на что? – рассердился Антон. – Попасть в палату для умалишенных? Спасибо большое, перспектива прекрасная, лучше уж от цирроза печени сдохнуть, чем от сульфатов, или чем там потчуют психов. На моем месте ни один здравомыслящий человек не согласился бы».
«Непременно бы согласился. Только не так это легко для здравомыслящего человека – оказаться на твоем месте».
Антон закурил и с тоской посмотрел в окно. Снаружи было сумеречно, ранний ноябрь рвал последние листья с гнущейся на ветру березы, накрапывал мелкий дождь, и вдали, на проспекте Просвещения, уже зажглись первые
