посмеиваетесь надо мной. Над моим интересом к людским телам и к тому, как они устроены. Но на том корабле я впервые поняла, как необходимо может оказаться любое, даже самое, казалось бы, бесполезное знание. Всякий раз, когда я вспоминаю об этом, я думаю, что с моими сегодняшними умениями могла бы вылечить раненые тела или хотя бы поддержать в них жизнь. Но, увы, тогда я сумела только остановить кровь, хлещущую из ран. Мы решили подождать со сменой тел до тех пор, пока есть хотя бы слабая надежда, что кто-нибудь из четверых поправится. Но беда была еще и в том, что рабы начали кое о чем догадываться. Если бы страх заставил их убежать, мы потеряли бы последние два тела. К счастью, кораблю предстояло плыть по течению, и двоих здоровых йолнов вполне хватало, чтобы справиться с управлением. Мы связали обоих рабов и должны были теперь заботиться о них так же, как и о раненых. Мы не только мололи рабам муку, – рассказчица кивнула в сторону Лйерн, – мы пекли им хлеб, кормили их и поили как детей, а днем обливали водой из Нила, чтобы они не умерли от солнечного жара…
– А потом? – тихо спросил Райгр.
– Потом? На третий день стало ясно, что одному из раненых нужно немедленно сменить тело – дольше ждать было нельзя. Раны остальных тоже воспалились, но они были в лучшем состоянии, и с ними мы решили ждать до последнего. Я вижу удивление на ваших лицах, тайи́, вы не привыкли так рисковать… Но как было выбрать, кто из трех оставшихся раненых займет последнее тело? Им всем было одинаково плохо. Наутро пятого дня один из троих потерял сознание и больше не приходил в себя. Мне стало ясно, что дольше ждать нельзя. Я предложила оставшимся двоим бросить жребий, они согласились, и выигравший занял последнее тело. Еще через несколько дней нам удалось добраться до места, где жила семья йолнов, и получить помощь.
– А что случилось с тем, кто проиграл жребий? – спросил Йиргем.
– Он умер, – просто ответила Мйелна.
Слушая рассказ, йолны не заметили, как снаружи стемнело. Рабы, помня строгий наказ хозяина не являться без зова, не несли зажженных светильников, и в комнате с обычными в жарком Кемете маленькими окнами вскоре стало темнее, чем на улице.
– Не хотите посидеть на крыше? – предложил Йиргем. – Там сейчас должно быть хорошо.
– Что скажешь, найи́? – повернулась к гостье Муйтх. – Побудешь с нами еще немного? Сегодня такой чудесный вечер. Не стоит заканчивать его рассказом о грустных днях.
– Побуду, если не надоела, – ответила Мйелна. – И на крыше вашей с удовольствием посижу.
– А еще что-нибудь расскажешь? Пожалуйста!
Йиргем улыбнулся. Муйтх сейчас казалась маленькой девочкой, выпрашивающей у кого-то из старших сказку на ночь. Улыбнулась и Мйелна.
– Расскажу, почему нет, тайи́? Пойдем.
Йиргем подождал, пока йолны покинут комнату, и придержал за руку Лутх, уже готовую последовать за остальными.
– Конечно, ты можешь и не открывать мне свои
