ситуации. Так это или нет, не знаю, но японские тачки были самыми популярными машинами у жителей окрестных домов.
Милиция, надо сказать, пыталась бороться с плохим перекрестком. Они устанавливали дополнительные знаки, тщательно следили за тем, чтобы светофоры работали безотказно, периодически выставляли мобильные группы, приучая водителей к мысли, что на этой улице строго следят за соблюдением скоростного режима, а потом и вовсе прибегли к помощи «лежачих полицейских». Но все напрасно. Однажды я сам видел, как на перекрестке «поцеловались» два автомобиля, проползавшие со скоростью двадцать километров в час мимо стоящего у обочины милиционера. Повреждения оказались незначительными, и громче всех после аварии ругался постовой, честно не понимающий, как водители смогли столкнуться при таких обстоятельствах.
Когда я рассказал об этом Вальке, он лишь пожал плечами и пробурчал, что следует закрыть для проезда одну из улиц.
– Оттуда ездить нельзя.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– То, что сказал.
И вернулся к учебникам.
Еще одно проявление странности?
Меня подмывало продолжить разговор, но в этот момент дверь распахнулась, и появился комендант общежития, лично провожающий Шамана в его покои.
– Классный у тебя кот, Гостюхин.
– Спасибо, Василий Иванович, – улыбнулся Валька.
Необычное дружелюбие коменданта, отставного военного, ненавидевшего кошек всеми фибрами души, объяснялось просто – за неделю Шаман передавил всех обитавших в подвале мышей. После такого подвига его право жить в общежитии никто не оспаривал.
– Зверюга, – уважительно улыбнулся Василий Иванович.
Разлегшийся на подоконнике Шаман холодно кивнул и отвернулся.
Предупреждение, с которого Валька начал наше знакомство, и история с Шаманом, указавшим наиболее благоприятное расположение кроватей, побудили меня искать элементы необычного в поведении соседа. Честно говоря, не знаю, что я ожидал увидеть. Гостюхин не разжигал в комнате благовония, не медитировал, не творил обряды, не разговаривал со своим котом, одним словом, вел себя как нормальный человек. И после нескольких месяцев наблюдений я обратил внимание всего на три детали, которые можно было трактовать как странные.
Во-первых, Валька был крупнее остальных первокурсников и держался как более взрослый человек. Присутствовало в его поведении и рассуждениях нечто, что подсказывало – он и на самом деле старше. С другой стороны, я точно знал, что в армии Гостюхин не служил. Поскольку посмотреть его документы возможности не было, я рискнул спросить Вальку в лоб, и он спокойно подтвердил мою правоту, сообщив, что пошел в школу в десять лет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную
