первая
Глава 1
Главным образом о книгах
– Книги! – воскликнула Таппенс.
Это восклицание, похожее на взрыв, выдавало ее дурное настроение.
– Что ты сказала? – удивился Томми.
– Я сказала «книги».
– А-а, теперь понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Томас Бересфорд.
Перед Таппенс стояли три огромных ящика. Из них одна за другой извлекались на свет божий разнообразные книги. Большая часть, однако, оставалась еще в ящиках.
– Просто невероятно, – сказала Таппенс.
– Ты хочешь сказать, что для них понадобится еще уйма места?
– Ну конечно.
– Ты собираешься поставить их все на полки?
– Сама не знаю, что я собираюсь сделать, – сказала Таппенс. – В этом вся беда. Редко кто четко себе представляет, что он собирается делать. Господи, как это скучно!
– Ты знаешь, – отозвался ее муж, – я бы сказал, что на тебя это совсем не похоже. Беда в том, что до сих пор ты всегда слишком хорошо знала, что собираешься делать.
– Просто я хочу сказать, что мы стареем. Давай уж посмотрим правде в глаза: наш с тобой ревматизм дает себя знать, в особенности когда приходится напрягаться, доставая книги с верхней полки или вынимая их из ящика; а если нагнешься, чтобы посмотреть, что лежит или стоит на нижней полке, то вдруг обнаруживаешь, что тебе совсем нелегко разогнуться.
– Да, да, – согласился Томми. – Очень точное определение нашего нынешнего состояния здоровья. Именно это ты хотела сказать?
– Вовсе нет. Я начала говорить совсем не об этом, а о том, как приятно, что мы смогли наконец купить себе новый дом, именно такой, в котором нам всегда хотелось жить, такой, о котором мечтали, – разумеется, внеся некоторые изменения в его планировку.
– Сломав, например, стенку, чтобы соединить две комнаты в одну, а потом пристроив к ней веранду, которую твой подрядчик будет называть лишней комнатой, а я – лоджией.
– И все это будет просто прекрасно, – твердо заявила Таппенс.
– И когда все будет закончено, этот дом станет просто неузнаваемым. Ты этого добиваешься?
– Ничего подобного. Я только хочу сказать, что, когда все будет закончено, ты придешь в совершенный восторг и поймешь, какая у тебя умная жена и какой у нее отличный вкус, прямо как у настоящей художницы.
– Прекрасно, – сказал Томми. – Постараюсь запомнить.
– Запоминать не надо, – сказала Таппенс. – Это будет неподдельный восторг.
– А какое отношение все это имеет к книгам? – поинтересовался Томми.
– Ну как же, мы привезли с собой два или три ящика с книгами, продав те, которыми не особенно дорожили, оставили только те, с которыми не могли расстаться. А эти – как их там, не могу припомнить их фамилии – словом, бывшие владельцы этого дома, – так вот, они не хотели брать с собой все свои вещи и предложили за небольшую дополнительную плату оставить кое-что нам, в том числе и книги. Ну, мы приехали, посмотрели…
– И кое-что выбрали, – подсказал Томми.
– Да. Пожалуй, не так много, как они надеялись. Мебель, картины, статуи и все прочее были просто ужасны. К счастью, ничего этого брать не пришлось, но вот когда я увидела разные книги – чего там только не было: и сказки, и детские песенки, и салонные романы. Некоторые из них я очень любила. Я и сейчас их люблю. Так приятно было увидеть самые любимые мои книги. И я решила их приобрести. Вот, например, миф об Андрокле и льве. Помню, я читала его, когда мне было восемь лет. Эндрю Лэнг.
– Скажи, пожалуйста, Таппенс, неужели ты правда умела читать в восемь лет?
– Конечно. Я научилась читать в пять. Когда я была ребенком, все дети умели читать. Нас, по-моему, даже никто не учил. Нам читали вслух, мы запоминали, где лежит книга, которая понравилась, отправлялись к шкафу – нам всегда разрешалось смотреть и брать все, что хочется, – брали книгу и начинали читать, не заботясь о том, как написано то или иное слово. Впоследствии, однако, оказалось, что это не столь уж хорошо, поскольку я так и не научилась правильно писать. А если бы года в четыре меня научили писать, то все было бы великолепно. Отец, конечно, учил меня арифметике – сложению, вычитанию и умножению, он говорил, что таблица умножения – самая полезная вещь на свете, а потом я научилась и делить тоже.
– Какой это, наверное, был умный человек!
– Не думаю, – сказала Таппенс, – просто это был очень, очень хороший и добрый человек.
– Но мы, по-моему, уклонились от темы.
– Да, конечно. Так вот, как я уже сказала, когда я подумала,
