Но во время анализа я вспоминаю о том, что человека, нарушившего нашу беседу, звали Гертнер, что я заметил цветущий вид его жены; более того, задним числом я теперь вспоминаю, что какое-то время в центре внимания нашего разговора находилась одна на моих пациенток, носящая красивое имя Флора. То есть получилось так, что через эти опосредствующие звенья, относящиеся к кругу представлений, касающихся ботаники, установилась связь между двумя дневными переживаниями – безразличным и волнующим. К этому добавились другие взаимоотношения – представление о кокаине, вполне обоснованно связывающее мысль о докторе Кёнигштайне с мыслью о написанной мною монографии по ботанике, – которые укрепили это слияние двух кругов представлений в одно, в результате чего элемент, относящийся к первому переживанию, мог теперь использоваться как намек на второе.
Я готов к тому, что это объяснение будет раскритиковано как произвольное или даже искусственное. Что было бы, если бы к нам не подошел профессор Гертнер со своей цветущей супругой или если бы пациентку, о которой мы говорили, звали не Флорой, а Анной? И тем не менее ответ прост. Если бы не возникли эти взаимосвязи мыслей, то, вероятно, были бы выбраны другие. Подобного рода взаимосвязи создать очень просто, как это доказывают шуточные вопросы и загадки, которыми мы забавляемся днем. Сфера остроумия безгранична. Сделаем еще один шаг: если бы между двумя дневными впечатлениями нельзя было установить достаточного количества опосредствующих отношений, то сновидение оказалось бы совершенно иным. Другое дневное безразличное впечатление, которых у нас большое количество и которые мы забываем, заняло бы в сновидении место «монографии», связалось бы с содержанием разговора и представило бы его в содержании сновидения. Но раз ни одно из них, кроме впечатления о монографии, не имело этой судьбы, то, по всей видимости, именно оно и было наиболее подходящим для установления взаимосвязи. Не стоит удивляться, подобно хитрому Гансу у Лессинга, тому, «что почти все деньги на этом свете принадлежат только богатым»[123].
Психологический процесс, в результате которого, на наш взгляд, безразличное впечатление становится заменой психически ценного, возможно, нам пока кажется сомнительным и непонятным. В следующем разделе наша задача будет состоять в том, чтобы донести особенности этой внешне неправильной операции до нашего понимания. Здесь мы имеем дело лишь с результатами процесса, предполагать который нас заставляют многочисленные, постоянно повторяющиеся наблюдения при анализе сновидений. Этот процесс выглядит так, словно происходит смещение – мы скажем: психического акцента – посредством вышеупомянутых звеньев: представления, имеющие вначале слабую интенсивность, получая заряд от исходно более интенсивных, достигают силы, которая позволяет им получить доступ в сознание. Такие смещения отнюдь не удивляют нас там, где речь идет о привнесении аффектов или о моторных действиях как таковых. Когда старая дева переносит свои
Из «Sinngedichte» Лессинга.
