мои, объясните по-русски, нам, бестолковым. Никто не удосужился. Какой милый современный американский демократизм, если ты написал хоть слово плохое про евреев и негров, то незамедлительно антисемит и расист.
Саня умел бить не в бровь, а в глаз. Никто с ним не сравнится, ни из тогдашних, ни из нынешних. Он никогда не скрывал, что хочет быть великим, успешным, властителем дум. Разве это плохо? Готова согласиться, то, чем занимался Саня, не вполне литература. Но это важнее и нужнее литературы. Это был призыв, это был пример – не надо бояться, коли полон сил. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. А если поджилки трясутся, так пиши тоннами макулатуру, на каждого Паустовского найдётся свой Эренбург. Или, в крайнем случае, Улицкая. Люди очень хотят, чтобы герои были похожи на них. И очень обижаются, когда Геракл проходит мимо, не поздоровавшись.
У нас была высокая планка. И смертельно опасная, не потому что Саню могли снова посадить, а меня растоптать, а потому что мы не хотели быть как все.
И Сане, и мне было скучно с эмигрантами. Мелкие козни, мелкие дрязги, с благородным видом отхватить кусочек пирога, совсем небольшой, большого нам не надо, вдруг подавимся. Я не сомневаюсь, что для огромного большинства эмигрантов борьба с коммунизмом была не целью, а средством существования. Тошно было на них смотреть, тошно было с ними разговаривать, пусть свита играет короля без нашего участия. Мы сели на пароход и уплыли в Америку.
Сейчас наше поколение, вернее, ту совсем небольшую его часть, что диссидентствовала, попрекают, наломали, мол, дров, Советская власть рухнула, а что взамен – воры да деляги, коммунисты народ защищали, а сегодня демократы только грабят.
Замечательные мои мальчики и девочки, родившиеся в свободной России, не верьте тем, кто это говорит. Не диссиденты наломали дров, а ваши папы и мамы, ваши бабушки и дедушки, ваши прабабушки и прадедушки, которые терпели, сносили, молчали, плясали под чужую дудку и сетовали на кухнях, как хорошо живётся где-то там. Которые шеренгами, как на заклание, шли в лагеря и на расстрелы, и никогда не встрепенулись, не перебили конвоиров, не вышли на улицы, а встали в длинные очереди за колбасой. Тараканам в стеклянной банке тоже хорошо живётся, их кормят, не бог весть как, но регулярно, и на солнце иногда выносят. Советская власть защищала саму себя, хочешь с ней дружить, становись в строй. Приказали, лезь на амбразуру, велели говорить – попка дурак – шевели языком, не ленись. В Вермонте, затворившись от эмигрантских дрязг, Саня однажды грустно сказал: «Наша страна это один большой пример, какими не надо быть». Поэтому и рухнула Советская власть, как только выросло поколение, которое уже не проймёшь лозунгом: «Главное, чтобы не было войны». И пошло это поколение воровать, потому что генетическая память подсказывает, живи, пока молодой, трын-трава кругом, всё везде колхозное, всё везде ничье. Какой мы от них хотим честности, когда вся страна жила бесчестно десятилетиями.
Я не очень хотела уезжать из Америки, но я поехала, потому что я мужняя
