восхищение. Сейчас он, как колокольчик, серебристо звенел в комнате.
– Поверьте, я не собираюсь травиться.
Мемнон произнес так тихо, что она едва расслышала:
– Существует не один вид яда.
Глава 2
Энтони Леттер, стоя у колонны, видел, как Лоис входит во вращающуюся дверь и идет по вестибюлю к внутреннему салону ресторана «Люкс». Он не спешил ей навстречу. Всегда было приятно наблюдать, как Лоис входит в помещение – у нее была очень красивая походка, и держалась она так, словно приобрела всю землю. Землю и Джимми Леттера. Губы его слегка сжались. Бедняга Джимми. Каково чувствовать себя приложением к кому-то? Не слишком приятно, однако небеса помогают лишь тем, кто сам себе помогает. Так или иначе, здесь была Лоис, цветущая, в черном костюме, подчеркивающем ее стройность и цвет кожи. Белая камелия, символ безупречной жизни, вставлена в ее петлицу под новым, самым удачным углом, и волнистые, золотисто-каштановые волосы уложены по последней моде. Пойдя навстречу ей, Энтони подумал, что ни разу не видел ее прическу в беспорядке. Другие женщины бывали возбужденными и неряшливыми, у них выбивались пряди волос, носы блестели, но у Лоис – никогда. По иронии судьбы на ум ему пришли стихотворные строки Бена Джонсона[1]:
Как же на пир не нарядиться,
Напудриться и надушиться,
Чтоб впечатленье создавать…
Пожимая ей руку, он подумал, осмелится ли процитировать эти строки Лоис. И если да, вспомнит ли она продолжение.
Но, леди, нужно меру знать…
Все слишком выспренне, кричаще.
Собственно говоря, Бену та леди нравилась неряшливой.
Энтони чуть не рассмеялся вслух и подумал, что лучше вести себя сдержанно. Раньше они с Лоис откровенно флиртовали, но теперь времена изменились, и она стала женой Джимми.
Когда они шли к обеденному залу, одно из больших зеркал отразило их бок о бок. Лоис подумала, что они представляют собой красивую пару. Высокий, стройный Энтони выглядит замечательно. Лучше, чем два года назад. Ему двадцать девять лет – в этом возрасте мужчины выглядят лучше всего. Она старше его на восемь лет, но об этом никто не догадается. Возраст не властен над ее красотой. Никто не даст ей больше двадцати семи. Никто не подумает, что она старше Энтони, с удовольствием отметила Лоис.
Они подошли к своему столику и сели, продолжая серьезный разговор под видом легкого обмена любезностями. Действительно ли Энтони снова в форме? Как ощущается уход из армии после пяти лет службы? Понравится ли ему работа в издательской фирме?
– Ты – и книги? Скучноватая работа! – Ослепительная улыбка превратила ее слова в комплимент.
Энтони холодно заметил:
– Знаешь, я люблю книги – и притом очень.
И подумал, с какой горячностью он выложил бы ей все свои планы два года назад. Теперь же это представлялось невероятным.
Лоис сказала, по-прежнему глядя на него и по-прежнему улыбаясь:
– Уверена, дорогой, что ты добьешься большого успеха.
Слово «дорогой», пусть и ничего не значащее в ее устах, покоробило
Бенджамин Джонсон (1573–1637) – английский драматург.
