глаза не взглянешь.
Пословица
Что надо – все при ней.
Счастливая – в отца.
Крутой излом бровей.
Глаза – на пол-лица.
И смерть с ее чела
Писала образа,
Но так и не смогла
Закрыть ее глаза.
Разлад
Течет по дороге,
Натешившись всласть,
Под жаром эпохи
Размякшая власть.
Из донного ила,
Войдя в эпатаж,
Нечистая сила
Готовит реванш.
Кликушества улей —
Не жаль живота.
Расплющены пули
На лике Христа.
Из фавора вышли,
Ушли в тиражи —
Агония мысли,
Хоругви души.
Дележка и ссоры.
Мир сходит с ума.
Городим заборы
И рушим дома.
В агонии воли,
Не зная стыда,
Тамбовские волки
Идут в господа.
Шокируют вести,
Выводят «на бис»
Коррозию чести,
Порока стриптиз.
В почете – валюта,
А труд – не в цене.
«Железные» люди
Идут по стране.
Актёр
Слиняли бодрые мотивы.
Замолкли флейта и гобой.
Мой выход, зритель терпеливый!
Стою, как есть, перед тобой.
Тебе служу своей игрою.
Как на духу, не утаю:
Я был и в той, и в этой роли,
Ни разу не сыграв свою.
И на твоих играя чувствах,
Был редко удовлетворен.
За соучастие в искусстве
К подмосткам был приговорен.
Хотя душа и не хотела,
Играл шута и подлеца
И сам живу на свете белом,
Забывши маску снять с лица.
А если зал меня не слушал,
Гремел полотнами дверей,
Непрошено вторгались в душу
Стальные иглы фонарей.
Я смог под выкрики с галерок
На роль раба себя обречь.
Презрев старания суфлера,
Не прерывал прямую речь.
Не избежать судьбы артиста,
И грим не смыть уже с лица.
Я был затоптан и освистан,
Но роль исполнил до конца.
И если брал не ту октаву,
Была душа моя черна.
Чередовались брань и «браво».
Но было слово выше славы.
Ведь сцена, как и жизнь, одна.
Из книги «Цветы разлуки»
Календарь
С понедельника жизнь по-иному начну.
Избежать постараюсь ошибки.
Всем прощу, кому должен, а клятвы – верну.
Разменяю тоску на улыбки.
В колыбели небесной расти до зари
Будет месяц под звездным салютом.
Словно листья, осыпятся календари,
Уплотняя часы до минуты.
С астрологией дружен, уйду от беды,
Если это начертано свыше.
Обязуюсь
