только в питейных заведениях.
Пошарив рукой вокруг матраса, я нащупал стеклянный предмет, оказавшийся ополовиненной бутылкой «боржома», предусмотрительно оставленной мною рядом с постелью еще с вечера, сунул ее горлышком в рот и, когда бульканье в моем горле прекратилось, в голове постепенно стало проясняться, после чего я уже смог различать и другие окружающие меня звуки.
Из-за двери, ведущей в вестибюль ресторана, послышалось далекое завывание пылесоса, а затем его разбавил голос нашего нового директора Сергея Степановича, переругивающегося с уборщицами; с другой стороны, где были расположены производственные цеха, до моего уха донеслась пулеметная трескотня беспрерывно подъезжающих и отъезжающих мотороллеров с продукцией; все это перекрывалось железным лязгом периодически закрывающихся складских дверей, напоминавшем выстрелы гаубицы, – и все эти звуки в совокупности, более подходящие какому-нибудь полигону во время проведения военных учений, говорили мне о том, что ресторан жил и функционировал, несмотря на, казалось бы, достаточно раннее для подобного заведения время.
Я встал, накинул на плечи рубашку, натянул спортивные шаровары, сложил и спрятал спальные принадлежности в закрывающееся отделение стойки, затем захватил с собой полотенце, и, открыв дверь бара, шагнул в служебный проход, ведущий в подсобные помещения. Быстрым шагом, преодолев два длинных полутемных коридора, к моему счастью оказавшихся в эти минуты пустынными, так как своим помятым видом я боялся напугать кого-либо из коллег – работников ресторана, я попал в душевую комнату, расположенную в противоположной части здания.
Тугая струя прохладной воды из душа взбодрила меня, крупные капли, барабаня по коже, прогнали остатки сна и смыли все те запахи, которыми я, казалось, целиком пропитался за ночь. Я стоял, подставляя тело под потоки воды, довольно долго, до появления ощущения легкого озноба, затем с удовольствием растерся жестким махровым полотенцем до покраснения кожи.
Выйдя из санитарного блока, я вернулся в бар, настежь открыл дверь, ведущую на улицу, вдохнул полной грудью свежий утренний воздух, напоенный влагой недавнего дождя, постоял так несколько секунд и тут только вспомнил, что с сегодняшнего дня я в отпуске – ура! – впервые за много месяцев напряженной ежедневной работы.
Однако прежде чем уйти в этот самый отпуск, мне еще требовалось доделать кое-какие мелочи по бару, как-то: навести в помещении порядок и сделать самому себе ревизию, или, как говорят коллеги-буфетчики – посчитаться. (Лично я всегда говорю, что в нашем случае считаться – это скрупулезно изо дня в день, до копеечки, «сводить счеты» с государством, и тогда тебе не о чем будет беспокоиться, и государству потом не придется сводить с тобой счеты всяческими негуманными способами).
Ну, а назавтра утренним автобусом я отправлюсь в курортный городок Затоку, что под Одессой – там, в одном из многочисленных лагерей отдыха, меня будет ждать друг детства Сережа Березкин, и мы с ним славно недельку-другую отдохнем.
Начать
