поговорим серьезно: что ты собираешься делать?
– Не знаю. Думал вот мадам медом накормить, а теперь выходит, что нельзя, раз ее мой кореш сторожит. Да ты не бойся, Валька, я про музей уже даже не думаю. Я не из тех, кто товарищу гадит!
Последние слова Беда произнес громко, чтобы услышали художники за соседним столиком. Те замолчали и обернулись.
– Бедюха, ты чего, гадить перестал? – весело прищурился один из них, большой и волосатый.
– А как же искусство? – подхватил другой, маленький и лысый.
Остальные заржали.
Беда ничего не ответил. Он повернулся к ним спиной и сказал Вале:
– Черти. Наплевать на них. Хотя знаешь что… Вот смотрю я на их рожи актуальные, и чем больше смотрю, тем больше думаю: а может, мне вообще того… картину написать? С коровами… С речкой…
– А сумеешь?
– Умел когда-то.
– То-то что когда-то. А теперь ты современный художник. Значит, только голову в коровью жопу засунуть можешь, больше ничего.
– Это верно.
Помолчали.
– Ну а ты-то сам как? – спросил наконец Беда. – Научился чему-нибудь? Профессию приобрел?
– Нет, ничего не приобрел. Зато я Стендаля почти победил. Мне теперь свет во тьме светит.
– Это как?
– А так. Я теперь горний свет вижу. Иногда.
– Я бывал в горах, – кивнул Беда и добавил, чуть поморщившись: – Красиво там…
– Не горный свет, Боря, а горний. Гор-ний, понимаешь? – поднял палец Валя. – Он во тьме светит, и нарисовать его никак нельзя.
– Ну и слава богу, не рисуй, тебе вредно. А вообще-то, это ты правильно со светом… Эх, уехать бы отсюда к черту…
Снова помолчали.
– А как там наши? – сменил тему Валя. – Кондрат Евсеича давно видел?
– Кондрашку я видал в гробу, – мрачно ответил Мухин.
– Не понял. Он что, сам теперь выступает?
– Нет, это я в переносном смысле. Обиды у меня на него накопились. Да и вообще не по пути мне с Кондрат Евсеичем. Я тебе вот что скажу… Только ты никому, слышишь? – Беда придвинулся поближе и горячо зашептал Вале на ухо: – Снится он мне почти каждый день. И чем чаще снится, тем больше мне кажется, что это от него все зло. И в искусстве, и в жизни, понимаешь?
– Понимаю, – серьезно ответил Валя.
Мухин отодвинулся от него, хлебнул ерша и сказал уже обычным голосом:
– Зовет к себе, между прочим. Приглашение прислал.
Он покопался в кармане красных штанов и вытащил помятый конверт.
– На, погляди!
Валя разгладил конверт и удивленно покачал головой: правый верхний угол украшал важный герб в виде какого-то геральдического зверя. Внутри оказалось еще интересней. На официальном бланке губернатора Прыжовского края за подписью и печатью было написано приглашение: уважаемого Бориса Васильевича звали принять участие в «КУЛЬТУРИАДЕ» – летнем фестивале искусств.
– Да,
