вижу, ты не шутишь? – удивился Мазепа. – Но так не пойдёт. Меня не устраивает твоя решимость!
– Стреляй, скотина, я ненавижу тебя! – разозлился Хагай. – Не дай мне повода проклинать тебя и костерить последними словами!
– Ишь ты, хочешь избавиться от мучений с моей помощью? – догадался Мазепа. – Тогда станцуй для меня на своих культях, и, в благодарность, я застрелю тебя с первого выстрела.
– Ты с ума сошёл, мерзавец! – возмутился Хагай. – Даже если бы и были у меня ноги, я не стал бы плясать для тебя!
– Будь у тебя ноги, я бы и не стал заставлять тебя выплясывать, морда жидовская! – захохотал Мазепа. – Так что, будешь плясать на своих культях, или… Или я уйду, прежде застрелив твоего «конягу»! – Негодяй вскинул винтовку и направил ствол в грудь Лейбовича. – Ну?
– Одумайся, безумец? – испугавшись за жизнь Йоханана, заговорил Хагай. – Это же ни в чём не повинный человек.
– Я здесь один человек, а не вы, – огрызнулся Мазепа, касаясь указательным пальцем курка. – Ну?
Оттолкнувшись руками, Хагай вывалился из тележки и, упав на мостовую, больно ударился лицом о камни. Тогда он попытался подняться, но с первого раза не получилось. Его ноги были ампутированы чуть ниже колен, а раны распухли и кровоточили, причиняя невыносимые страдания. Но…
«Я должен это сделать, должен! – думал Хагай, скрипя зубами и снова пытаясь подняться на культи. – Я должен, или этот подонок убьёт безобидного старика, который не отвернулся от меня. Рискуя собственной жизнью, он забрал меня из больницы, и теперь его жизнь зависит от меня. Нет, он не должен погибнуть из-за меня. Он…»
Держась за край тележки руками, Хагай кое-как встал на культи. Подбадривая себя, он стал напевать мелодию «Семь сорок». Ужасная боль огнём жгла его ноги, но он топтался на месте, словно танцуя. Лицо калеки сделалось мертвенно-бледным, по телу заструился пот, а он…
Сначала Хагай подпевал себе тихо, а потом… Кровоточащие раны вдруг перестали болеть, словно потеряв чувствительность, и тогда… Слизывая кровь, струйкой вытекающую из разбитого носа, он стал громко напевать мелодию и быстрее перебирать культями.
– Эй, Йоханан, чего стоишь, хлопай! – закричал он в исступлении. – Этот негодяй хотел насладиться моим танцем! Так пусть видит, как я танцую свой любимый фрейлехс! Эй, – он выплюнул кровавую слюну: – Эй ты, подонок, ты доволен? Ты видишь, как я могу? Давай присоединяйся! Посмотрим, кто кого перепляшет! Ты или я? А ну…
Увидев его глаза, светящиеся ярким сиянием, Мазепа попятился. Затем он круто развернулся, набросил на плечо винтовку и побежал в ту сторону, куда ушли немцы. Силы покинули Хагая, он упал на мостовую, лишившись сознания. Пришедший в себя Лейбович с трудом погрузил его в тележку и, пугливо озираясь, покатил её в направлении своего дома.
Политическое и военное руководство Польши осознавало, что они проиграют войну Германии ещё до вступления советских войск в Западную Украину и Западную Белоруссию. Тем не менее они не собирались сдаваться или вести переговоры о перемирии
