изнутри фанерными листами. Заходим внутрь.
Для украшения на стене заведения висит голова кабана, на полу стоит чучело волка, частично загромождающее проход, и на стоячей вешалке висит ещё одна волчья шкура, – прямо под широкоэкранным телевизором, подвешенным на уровне головы. Все, кто заходит, оказываются под взором тех, кто смотрит телевизор, а его смотрят все.
Показывают новости: в России бушуют пожары – Бурятия, Иркутская область, Красноярский край, – под такие новости легко заработать язву желудка.
За столами сидят одни мужики, человек восемь, и вид у них суровый, – водилы. Кроме них здесь хозяйствуют две казашки: обе спокойные, но тоже неулыбчивые.
Азамат, видимо, чтобы перевоспитать меня, заказывает традиционное казахское блюдо, – оно называется шурпа или сурпа. Мои попытки заплатить за себя терпят фиаско: открываю молнию на кошельке, и тут же слышу шипение Азамата:
– Убери! – таким тоном, что спорить нет и в мыслях.
Заплатить за себя вопреки этому протесту, видать, тут же приравняется к прилюдному оскорблению. Проникаюсь благодарным ощущением, позволяя Азамату расплатиться самому.
В ароматном бульоне плавает большой кусок баранины с несколькими прилипшими к нему чёрными шерстинками, две круглых больших картошины и кусок моркови. Вкусно.
– Ешь, ешь! На меня не смотри! – произносит он тихо. – А то ишь…
И вот мы снова в пути. Нас нагоняет ещё одна фура. Слово за слово, по рации они знакомятся: водителя позади идущей фуры зовут Игорь.
Мужики теперь едут компанией, переговариваясь по рации – рассказывают истории, смачно приукрашенные матом. Рация позволяет говорить только одному – другой в это время слушает – поэтому, когда подходит его очередь, водитель часто начинает разговор словами «да-да», – мол, проверка связи.
– Азамат, заметь, вот с советского времени все мужички отличные, да? – хвалит своё поколение Игорь.
– Да-да, братан! Советское воспитание! – уверенно поддакивает Азамат, кивая головой. – Они знают, как с молодыми разговаривать, как себя вести надо. В то время, знаешь вот подумал, воспитание какое было? Как вот нас воспитывали? Говорили: «Если старше – надо уважать». Всё! Понимаешь? Если младше, то он тебя уважает, как младшего. А сейчас посмотри у молодежи, даже уважения ведь нету! Вот, например, я при старших даже пытаюсь не пить. Курить-то ладно, Бог с ним, уже совести нету. Совесть-то прокурил, всё. А вот пить нельзя – нас так учили. Счас, посмотри молодёжь: пофигу! Взрослый мужик, ему уже лет под пятьдесят, а они с ним на «ты» начинают! Дядя-матя там… Тётя… Недоделанные какие-то, как свистулька без дырки! Головное мышление напрочь отсутствует! Одно двоеглазие!
Я тихо посмеиваюсь от его выражений.
– Да-да, счас молодёжь… Ни уважения, ни субординации нет. Если человек старше, я прислушиваюсь к нему, … (сокр. от «проститутка»), – подтверждает Игорь.
В ходе беседы
