спиной к нему в лунном свете и легкими прикосновениями протирает тело влажной губкой. Казалось бы, в ее движениях нет ничего сексуального, но Роб еле сдержал стон возбуждения. Здесь, на острове, где нет пресной воды, такое мытье – настоящая роскошь. Онор стоит, полускрытая кустами пандануса так, что видны только голова и плечи. Она поднимает руку и проводит губкой по шрамам – осторожно, почти с любовью, – затем замирает, склонив голову и по-прежнему касаясь изуродованной плоти, а после снова начинает поглаживать шрамы почти с благоговением.
Роб завороженно застыл, чувствуя, что наблюдает что-то куда более личное, чем если бы просто увидел эту женщину обнаженной. И тут он внезапно осознал, что глаза его уже не закрыты и то, что он видит, не плод его воображения. Что он творит! Подсматривает за голой женщиной!
«Прекрати! Сейчас же!» – мысленно приказал он себе и шагнул назад. Но не успел Роб отойти от лагеря на несколько метров, как на тропинке перед ним возникла Онор – бледная, с широко раскрытыми глазами, прижимающая к груди полотенце.
– Понравилось шоу? – спросила она обвиняющим тоном.
Онор смотрела Робу в глаза, стараясь не обращать внимания на сверкающие под луной капли воды на его коже и в волосах, на его густые ресницы. Она понимала, что у него сейчас есть два варианта действий: трусливо все отрицать или повести себя как настоящий мужчина.
Успокаивающе выставив перед собой руки, Роб тоже смотрел ей в глаза, хотя Онор стояла перед ним почти голая.
– Вы очень красивая. Я не хотел подсматривать за вами.
– Врете! – Она все еще сердилась на него. – Или хотите сказать, что у вас нашлось срочное дело как раз там, где я мылась?
– Я прошу прощения за то, что приплыл ночью на остров. Я не ожидал, что вы будете мыться в такое время.
Онор покраснела от злости:
– Вы должны сейчас спать!
– Вы тоже.
Бесило вовсе не то, что Роб застал ее голой – ее тело видели многие люди, и не все из них были врачами. Онор сердилась, потому что этот человек предал только-только завоеванное им доверие.
– Как вам теперь доверять? Вы шпионили за мной.
Но взгляд его был искренним. Роб шагнул к ней и замер, когда она отшатнулась.
– Ваше купание – такая же естественная часть жизни этого острова, как и гнездование птиц.
– Легко вам говорить. Это не вы только что сверкали голой задницей.
Роб еле сдержал улыбку, понимая, что Онор воспримет ее как оскорбление.
Она крепче прижала полотенце к груди и приказала:
– Вон из моего лагеря!
Роб включил обаяние на полную катушку, склонил голову набок и произнес голосом, напоминающим растопленный шоколад:
– Да ладно вам. Это была ошибка. Я же извинился.
– Интересно, этот успокаивающий тон вашего голоса действует на всех подряд или только на женщин?
