в котел…
Мужик не врал, это Торн видел. Ошибся… Ну что же. Короткий удар, и толстяка швырнуло на стенку. Рухнув на колени, тот сложился пополам, сплюнул выбитыми зубами. Отшельник посмотрел на него со смесью жалости и брезгливости:
– Подай нам нормальную еду, урод.
Уже в зале Кира, видимо, справившись с дурнотой, спросила:
– Почему ты его не наказал?
– Наказал, – пожал плечами Торн. – Два верхних резца выбил и клык.
– За то, что убил жену, три зуба?
– Нет, за то, что некачественно нас обслужил.
– А…
– А насчет жены я его понимаю, – чуть резче, чем следовало, ответил Торн и замолчал. Повезло, Кира, похоже, не обратила внимания на его оговорку. Правда, и есть не стала, ушла к себе. Ну, ее дело, тем более в дорогу Торн, уезжая из дому, кое-что на всякий случай прихватил. Захочет есть – голод перебить будет чем, пускай и всухомятку. Сам же маг вполне прилично поужинал и с чувством выполненного долга отправился на боковую. В конце концов, решать проблемы чьей-то слишком тонкой душевной организации он не нанимался. И вообще, если кто-то считает, что каннибализм – самый короткий путь к сердцу женщины, то, может статься, он в чем-то и прав. Во всяком случае, другим лезть в чужие дела, и тем более переживать об этом, нет смысла.
Утром Торна разбудил громкий разговор за окном. Вообще-то он, может, не обратил бы на него внимания, но уж слишком высокий и писклявый, как у евнуха, голос был у одного из разговаривающих. Нежные уши оборотня этот напоминающий звук скользящей по металлу пилы писк резал, словно ножом. Пришлось встать и открыть окно, дабы угостить крикунов содержимым ведра с водой. Ночной горшок, правда, тут подошел бы лучше, но маг не пользовался им принципиально, предпочитая лишний раз выйти до будки на заднем дворе.
Увы, испытать на себе действие успевшей за ночь согреться, но все еще отвратительно мокрой жидкости тем, кто нарушил утренний покой, было не суждено. Как оказалось, разговор шел за углом, а орать, чтобы заткнулись, было несолидно. Пришлось одеться и выйти наружу, благо все равно до назначенного самим Торном времени подъема оставались жалкие полчаса, которые ничего уже не решали.
Во дворе было сыро и промозгло. Шлепая по лужам кожаными сапогами, пропитанными воском и укрепленными собственного изобретения заклинанием от сырости, Торн в два счета обнаружил источник столь раздражающего его шума. Как оказалось, шла активная перебранка между их возницей, местным конюхом и каким-то умником, обладающим завидным ростом и необъятным животом. Почти как у старосты в предыдущей деревне, только обтягивающая мужскую солидность рубаха выглядела побогаче. Вот он-то и визжал, да так, что находиться поблизости было, мягко говоря, неприятно.
По чести говоря, причина, из-за которой эти трое поцапались, Торна волновала в последнюю очередь. Однако парнишку явно собирались бить, а то уже было проблемой. Сломают ему руку или ногу – и кто будет лошадью править? Учитывая же, что
